Когда отцветают розы

Энди задержался, чтобы перекинуться несколькими словами наедине с Бэллоузом. Он догнал ее, когда она уже закидывала ногу, чтобы забраться на сиденье грузовика. Чувствуя себя неловко в этой странной позе, она опустила ногу и повернулась к нему.

— Я хочу сразу предупредить тебя, Энди: никаких дальнейших споров. Если ты собираешься заниматься уговорами, я брошу тебя здесь.

— Я вовсе не хочу препираться с тобой. Быть может, дашь мне сесть за руль?

— Ладно, но только следи за дорогой и своим языком.

Совершенно заткнуть Энди рот было невозможно, но он сделал над собой усилие и на протяжении всего пути только однажды вернулся к больной теме.

— Ларри не осмелится приблизиться к дому днем. Слишком много народа. Если после наступления темноты мы не будем выходить на улицу и стоять у освещенных окон, большой опасности я не предвижу.

Диана воздерживалась от критических замечаний по поводу его вождения, хотя Энди откровенно стремился наверстать упущенное ими время. Но когда они проскочили нужный дорожный указатель, она воскликнула:

— Куда ты едешь? Мы должны были там свернуть.

— Разве я не говорил тебе? Ах, вероятно, запамятовал.

— Ничего ты не запамятовал! Куда ты направляешься?

— Догадайся, — сказал Энди игриво.

— Мне гадать ни к чему. Мы едем в сторону Шарлоттсвилля. Нас там ждут, или ты хочешь свалиться как снег на голову?

— Я позвонил профессору сегодня утром. Он сказал, что будет готов принять нас в… Хм… мы уже опаздываем, — с этими словами он еще поддал газа, и грузовик помчался еще быстрее, протестующе поскрипывая.

Томас Джефферсон не узнал бы ныне родного городка. Теперь это был настоящий город со всеми малопривлекательными чертами современной жизни — огромными универмагами, протяженными пригородами, широкими улицами с закусочными через каждые сто метров. «Хотя, быть может, все это ему и понравилось бы», — подумала Диана. Он обладал как раз таким складом ума. Но едва ли одобрил бы он новостройки при университетском комплексе, чей легкий и изящный центр в традициях классицизма спроектировал он сам. Новые здания были функциональны, но глаз не радовали.

Энди припарковался в неположенном месте, несмотря на возражения Дианы.

— Здесь места для парковки нам вовек не найти, — объяснил он легкомысленно. — Заплатим штраф — твой старик возместит убыток.

Хэндсона — высокого лысеющего здоровяка с пристальными темными глазами — они застали в его офисе. Диана пыталась извиниться за опоздание, но он галантно остановил ее:

— Мистер Дэвис уже объяснил мне ситуацию, мисс Рэндалл. Я отлично понимаю ваши переживания, но могу вас заверить, что в данном случае нет ни малейших поводов для волнений. Останки, доставленные мне на экспертизу, никак не могли принадлежать вашему брату.

Энди оглядел кабинет, словно ожидал, что скелет разложен где-то здесь на рассмотрение специалистов и широкой публики. Разочарованный в своих ожиданиях, он повернулся к Хэндсону.

— Как вы можете быть так уверены? Скелет ведь мужской, не так ли?

— А вам это откуда известно? — Хэндсон посмотрел на него прищурившись.

— Я сделал замеры костей ног. Они такой же длины, как мои, с учетом разложения, разумеется. Таким образом, этот человек был слишком высок для женщины, если мы возьмем пропорции, которые…

— Вот именно: «если», — сказал Хэндсон, улыбаясь. — Вы, вероятно, начитались определенного рода беллетристики, мистер Дэвис. На самом деле все не так просто.

— Я прослушал факультативный курс антропологии и понимаю, что это не просто.

— Ну что ж, ваша догадка — а это, извините, все-таки не более чем догадка — оказалась верна. Есть целый ряд параметров помимо относительной длины конечностей, которые указывают, что скелет принадлежал мужчине европеидной расы, которому было больше восемнадцати, но менее двадцати шести лет от роду. Вместе с тем, а это как раз и важно для мисс Рэндалл, он никак не мог умереть в прошлом году, — он ободряюще посмотрел на Диану. — В нашей профессии принято частое употребление таких слов, как «вероятно», «почти», «по всей видимости», но в данном случае я могу со спокойным сердцем все это отбросить. Этот бедолага пролежал в земле не месяцы, а десятки лет, быть может, даже столетия.

— Сколько именно? — немедленно спросил Энди.

Хэндсон откинулся на спинку кресла.

— Где же, интересно, вы прослушали курс антропологии, молодой человек?

— Э-э-э… Извините, я понимаю, что большой точности здесь быть не может, но я подумал, что вы…