Когда оживают Страхи

Схватив наемницу за плечо, я столкнул ее обратно в воду. Так себе защита, если можно перепрыгнуть и вцепиться в глотку, но все же. Да и защищать бросился не из желания прикрыть женщину или прочих глупостей из бульварных романов. Нет, из банальной опаски, что, заполучив новое тело, монстр станет сильнее.

На печать, коей изгнал мрак в первый раз, меня уже не хватит. И времени нет, и выдохся. Интуиция подсказывала: дважды из Тени Изнанки мне не выбраться. Можно затопить цех, но пока буду крутить ворот, тварь пробежится по потолку и рухнет на голову. Или проникнет в сознание шепотом, сведет с ума.

Что остается? Пули. Но издалека попасть не получается. Каким-то образом слышит и видит, как выхожу из Тени, уклоняется. Можно попытаться подловить, устроить догонялки.

«Доигрался, Мак-Моран-н?» – беззвучно шепнуло в уши.

– Отстань, – процедил неприязненно.

Внутренне я признал, что До права. Судорожно попытался придумать выход из ситуации, но не смог. И лишь упрямство не позволяло сдаться, признать, что вот-вот умру. Оно же заставляло царапаться до последнего.

Крепче сжав рукоять револьвера, я с вызовом посмотрел на Вестника и сказал:

– Хрен тебе, а не моя тушка! Понял, урод?..

Удивительное дело, но тварь, похоже, сообразила. Так как я с содроганием услышал шипящий звук, отдаленно напоминающий смех. Голоса в ушах стали громче, незримые холодные черви попытались ввинтиться в мозг. И одновременно монстр метнулся навстречу в образе пса, взвился в прыжке.

Я и вскрикнуть не сумел – раздавленный ментальной атакой, с вымороженным телом и разумом, с замершим от страха сердцем. Единственное, на что хватило сил, так это на мышечный спазм, благодаря которому оттолкнулся носками ботинок от пола и упал, отчаянным усилием заставил палец согнуться, нажал на курок.

Боек сухо беспомощно щелкнул.

Вся картина боя как в ускоренном темпе пронеслась перед глазами, и я с ужасом осознал, что забыл о такой элементарной вещи, как подсчет патронов. Увидел мчащийся навстречу сгусток мрака, отчаянно взмолился Христу и старым богам Вселенной. Ощутил страшный холод, потянулся волей и чувствами к обретенным силам. И резко, будто проламывал корку льда, провалился в Тень.

Мир привычно потерял цвета, стал серым и призрачным. С губ сорвалось облачко пара, а пальцы и щеки укусил мороз. Я испуганно ахнул, когда призрачная дымная лапа хлестнула по груди. В сердце родилась ноющая боль, в глазах потемнело. Возникло то непередаваемое чувство, будто кто-то прошелся по крышке твоего саркофага.

Но через миг боль отпустила, и до меня дошло: успел, Тень спасла.

Вестник же на миг замер и словно принюхался. Отпрыгнул, принял человекоподобную форму, заметался по залу. Кинулся к Море, но та, не будь дурой, нырнула в лужу почти с головой.

И монстр снова застыл. Из укрытия я улавливал эмоции. Ну или то, что можно назвать эмоциями. Нечто вроде недоумения пополам с охотничьим азартом, злостью и разочарованием.

– Чтоб ты сдох!

Фраза получилась беззубой и жалкой, но невероятным образом придала сил, и я с трудом принял сидячее положение. Достал из кармашка барабан с соларитовыми патронами и стал решительно перезаряжать револьвер.

– Может, камнем в него бросишь? – раздался за спиной голос.

– Если придется, – угрюмо ответил я. Сосредоточился и встал на одно колено, рывком вздел себя на ноги. Скосил глаз и, конечно, заметил знакомую пляску Теней на грани видимости, услышал беззвучный топот мягких кошачьих лап, заметил желтые глаза-щелочки, сверкающие то тут, то там среди обломков.

– Тогда подбирай покрупнее, – сказала До.

Тон голоса заставил меня съежиться. Я нашел взглядом тварь и оторопел. Потому что та перестала бестолково метаться, остановилась и начала всматриваться, вслушиваться. А затем вытянула лапу, будто отодвигала невидимую занавеску. И судя по всему, получилось, ибо Тьма стала вещественнее и плотнее, а в клубах возникли багровые всполохи.

Если не ошибаюсь, Вестник пробирался вслед за мной в Тень. Получалось тяжело. Создавалось впечатление, что данный мир отвергает исчадие, мнет и корежит. Но оно упрямо лезет, перестраивает свои покровы, адаптируется, уплотняется.

В итоге вместо аморфного и гибкого нечто сюда проникло существо, отдаленно напоминающее человека, но словно сожженного до основания костей. Руки и ноги – пруты, грудь – прут потолще, а голова сплюснутая с боков и вытянутая по вертикали. Ни лица, ни рта у твари так и не появилось, зато она обзавелась глазами, напоминающими два тлеющих угля.

Я чувствовал, что противник не по зубам. От монстра тянуло запредельной мощью, расползались волны ужаса и холода. И хотя я явно находился не в своей тарелке, но твердо вознамерился выписать ему сочных тумаков. Осмотрелся, а затем вытянул когтистую лапу и угрожающе прошипел. Сделал шаг, будто пробуя пол на прочность, присел и приготовился к прыжку.

– Сам сдавайся, – проворчал я. Прицелился и, внутренне съежившись, потянулся в Изнанку. Взмолился: лишь бы не вынесло вновь в то мглистое место.