Когда оживают Тени

В душу вползло странное спокойствие. Я отчего-то знал, что пришел туда, куда так долго стремился. Постояв немного, начал обходить бассейн или озеро по кругу. У одного из сталагмитов обнаружил невысокий каменный постамент, где лежали грубая, выдолбленная из куска гранита плошка и тупой обсидиановый нож. На дне ее застыли бурые пятна, а лезвие источало зловещий холод.

Поддавшись озарению, я осторожно взял нож и на миг почуял знакомое дыхание Изнанки. Помедлил, а затем сделал надрез на запястье и сцедил немного крови в плошку. Вернул клинок на место, поморщился от боли – во сне она не может быть настолько резкой, – но перетерпел и присел на краю озера, принялся ждать.

Сколько прошло, не знаю. Может, час. А может, больше. Я сидел и наслаждался тишиной, темнотой и иллюзией того, что нахожусь под открытым небом во времена, когда мир был молод. Когда в него ступили племена Фир Болг, тогда еще могучие и статные, не успевшие превратиться в уродливых карликов, когда жители Туата де Дананн смеялись и танцевали под луной, подчиняли своей воле мироздание, а о сыновьях Миля, то есть людях, никто не ведал.

Образ чрезвычайно яркий, отчего я залип на какое-то время, пораженный откровением. И очнулся, лишь когда услышал громкий всплеск. Под жемчужной поверхностью промчалась стремительная тень, пошла мелкая рябь. Вода на миг превратилось в огромное зеркало, а затем из нее вынырнула рука. Темная, почти черная, но по-женски узкая, с длинными загнутыми когтями.

Вслед за рукой появились шипы, озеро взбурлило множеством конечностей, принадлежащих, казалось, различным тварям. А затем показались голова и торс: стройное тело, вырастающее из клубка щупалец, жвал, когтей и лап. Мокрые волосы закрывали худое лицо и глаза, ниспадали темными прядями на маленькую грудь с острыми черными сосками, доставали до впалого живота, покрытого чешуей. Крылья носа дернулись, жадно втягивая запахи, губы искривились в алчной улыбке, обнажив игольно-тонкие и длинные зубы.

Она или оно выглядело и прекрасным, и ужасным одновременно. И какой-нибудь священник уже б обделался, выкрикивая молитвы и творя знамения, призванные изгнать Вестников. Но я почему-то знал, что никакого отношения к Тьме существо не имеет. По крайней мере, к той, за которой стоит имя Люцифера. И я его не почувствовал. Как и Мерти тогда в пабе.

Женщина сипло вздохнула, а затем резко качнулась к постаменту алтаря. Подхватила плошку и жадно опрокинула, на секунду замерла, прислушиваясь к ощущениям, смакуя. А потом выдохнула и медленно оглянулась через плечо. Движение странное, неестественно-угловатое и резкое для человека, но завораживающее.

– Макх-х… Мора-а-ан… – произнесла сипло. – Потомок-х-х…

– Да, – с трудом разлепив губы, ответил я. – Ты звала.

– Я… не надеялас-сь… ты не отвечал… Думала, что соглаш-ш-шение наруш-ш-шено.

– Я тут.

Произнес вроде бы твердо и уверенно. Но голос самую малость дрогнул, ибо боль в запястье разлилась по руке, пронзила тело, будто по жилам стремительно расползался яд. Пока инертный, но готовый в любой момент обратиться жидким огнем, испепелить сердце и разум.

Нож, очевидно, непростой. Но я верил, что поступил абсолютно правильно, хотя будь не в таком состоянии, наверняка бы мучился сомнениями. Неизвестные артефакты трогать опасно.

– Хорош-шо… я подтверж-ждаю с-старую клятву. Твоя плата принята.

– Какую клятву?

– С-старую…

Она склонила голову набок, будто задумалась. А затем немыслимо быстро метнулась навстречу. Я не успел отпрянуть, как кончик ее носа оказался у моего, сквозь мокрые пряди сверкнули желтые светящиеся глаза без признака радужки или зрачков, просто узкие щели. Как у той Тени-кошки. Женщина улыбнулась, и зубы, измазанные в моей крови, сверкнули в опасной близости.

– Кто ты? – прохрипел я.

– Ты не знаеш-шь… не знаеш-шь… – захихикала женщина-чудовище, дробно и совсем по-детски. Но умолкла, засопела, добавила секунду спустя: – Я выполню клятву. Зло не коснется ни тебя, ни твоего дома. Но…

– Но? – сдавленно переспросил я.

– Спрош-шу тебя, как и других Макх-х… Моран-н… Готов ли ты принять дар?

– Какой дар?

– С-силу…

Вновь улыбнувшись, подняла руку и ласково провела пальцем по моей щеке. Коготь царапнул кожу, по скуле потекло нечто теплое и липкое. Голова закружилась, но, собрав остатки самообладания, я спросил:

– На каких условиях?

– Я хочу с-свободу. Х-хочу видеть мир. Хочу чувствовать… Х-хочу, чтобы ты помог-х-х…

Разум почти покинул меня. Ее сила, очаровательно-ужасная, спеленала волю, подчинила. Я готов был согласиться на что угодно, подтвердить любые клятвы и пойти на новые, безумные и кровавые.

Не Тьма. Не теургия. Не печати гнозис. И не мистическая мощь туату. Нечто неизведанное, чему нет названия.

Часть меня сражалась. И кричала из глубины сознания, требовала, чтобы отказался. Обзывала идиотом, полезшим куда не следует. Ведь теперь понятно, что следовало сперва все изучить, разузнать получше, найти ритуалы, придумать защиту. Вот только откуда б знать? Теперь же брыкаться поздно.

Женщина опять улыбнулась, тепло подышала мне в ухо.

– Ну ж-же, Мак-х… Моран-н…