Когда оживают Тени

На утро следующего дня Старик «порадовал» свежей прессой, где красовалась моя фотография в момент сражения с куклой. Лица не видно, поза — нелепей не придумаешь. Тот еще герой. В заметке репортер раздавал дифирамбы и хвалы, представил как «молодого лорда из почти угасшей линии рода старшего Дома, спасшего епископа Абрахама и не побоявшегося кинуться с голыми руками против чудовищного порождения враждебной гнозис». О том, что я скованный корректно умолчали. Но там же в красках описывались подробности инцидента, поносились «экстремисты, бросившие вызов и посягнувшие на Церковь в сложные для Олдуотера времена», выдавались предварительные версии расследования, слухи, домыслы, списки жертв.

Настроение, и без того паршивое, упало ниже глубочайших ущелий на дне океана. А Дампир лишь одарил красноречивым взглядом и коротко сказал: «Носи револьвер, разрешение сделаем».

Да уж, статья ясно указала революционерам на меня как на причину провала и нарисовала на лбу жирную мишень. Хорошо само фото отвратительного качества, и ракурс таков, что лица не видно. Но имя узнали, теперь придется и от них отбиваться.

После завтрака я попытался выяснить судьбу друзей. Но и тут постигла неудача. Бран как в воду канул. С тех пор, как расстались на приеме во время концерта Талли, о друге детства ни слуху, ни духу. В перечне пострадавших вроде не фигурировал, но и меня искать не торопился. Где жил и чем занимался, я имел смутные представления, и потому попросил Старика подергать за свои ниточки.

Мало ль тревог, так и Фергюс куда-то запропастился после приема и ссоры с МакКейном. Тут я не выдержал и сам отправился на поиски. Ибо и за шалопая-поэта беспокоился, и хотел забрать инструменты вместе с копией Ключа из кармана его пиджака. Сначала зашел в грот МакМолоуни, но попал на дежурного дворецкого. Тот сообщил, что хозяев нет, любезно предложил грогу и в неформальном разговоре добавил несколько красок к рассказу о приеме. «По секрету» поделился, что сын грандлорда благополучно покинул имение вместе с другими гостями, причем в сопровождении какой-то знатной дамы с пышными формами. Я покивал, что молодежь уже «не та», осушил чашку и, отговорившись занятостью, покинул дом церковников.

Хорошо хоть какие-никакие отношения с Молоуни установились. Абрахам после ухода инквизитора долго извинялся, рассыпался в благодарностях и заверял, что его Дом теперь в неоплатном долгу. Я ни на шиш не поверил болтовне церковника, одной рукой по голове гладят, а другой поудобнее тесак перехватывают. Но кое-что потепление давало. И в коммуникациях, и поддержку на Совете пообещали.

Дуэль между сыновьями грандлорда и адмирала по словам дворецкого вроде бы назначили на днях, потому искать по моргам и лечебницам не имело смысла. На входе в грот правителя охранники и швейцары сначала напряглись. Но увидев медальон лорда, оттаяли и пожали плечами — старшего сына не видели несколько недель, и вчера не появлялся. Я обошел несколько пабов, где любил обретаться Фергюс. Но вскоре сообразил, что тот если и ушел в запой, то в компании той самой неведомой дамочки. Одному дьяволу теперь известно, в чьей постели валяется.

Словоплет мог по нескольку дней подряд пропадать в объятиях любовниц.

Вернулся обратно я расстроенным и уставшим, попросил Старика поискать Фергюса, чем заслужил презрительный взгляд пирата. Попытался вновь порыться в библиотеке, но на глаза снова попался злополучный контракт аренды субмарины.

А ведь еще во второй день после прибытия в Тару я отправлял дельцу записку, назначил встречу, чтобы обговорить продажу артефактов из моих запасников. Ответа не получил, и тогда, на фоне прочих событий как-то не придал значения. Хотя должен бы. Коул весьма ответственно относился ко всему касающемуся дел и финансов. Но который день пропадал без вести. Что не могло не настораживать, особенно в свете вчерашнего разговора с церковниками.

Сие и послужило последней каплей. Я хлопнул кулаком по столу, переоделся и отправился в гости.

Разбираться. Расставлять точки.

А так как дорога из Верхнего города в старые деловые районы неблизкая, успел помыслить о многом, многое представить и надумать. В итоге накрутил себя так, что к моменту, когда выходил на трамвайной станции, злился как голодная мурена. Жаждал скандала как крови. Хоть и сознавал, что в большей части виноваты страхи и ощущение бессилия, поражения последних дней. Что надо решать проблемы с холодной головой, принимать обстоятельства как данность.

Эмоции, к сожалению, сильнее голоса разума. И меня можно понять, так как планы укатились Люциферу под хвост. Без субмарины работа искателя станет делом долгим и трудным. Без работы и денег я просрочу выплату и останусь без грота. Без грота и титула неведомое зло, вероятно, сведет с ума, потеряю шанс разобраться в фамильных тайнах.