Когда оживают Тени

— Сделаем, — деловито кивнул Лоркан. Оглянулся и махнул рукой. — Слышал? Работаем.

— Но я не умею.

— Будешь крутить вентили, на какие укажу. Не слишком сложная работа?

— Э-э-э… нет, — быстро сориентировался перекупщик, бросив один лишь взгляд на громадные кулаки механика. Отступил и попятился к люку.

— Да не туда, идиот, — презрительно процедил Лоркан. — В носовой отсек.

Маленький человечек съежился, юркнул в распахнутый люк. Механик щербато ухмыльнулся и прошествовал следом, пару минут утробно рычал, что-то разъясняя и втолковывая. Затем вернулся на корму и на какое-то время скрылся из виду.

Судя по сочным богохульствам, хеканью и звону металла, занялся латанием пробоин. Вскоре к общему гаму прибавилось ритмичный скрип, чавканье и бульканье помп, вода на палубе стала медленно убывать.

«Хороший знак», — подумал Крогер и повернулся к посту рулевого. Мельком изучил индикаторы, попытался покрутить штурвалы.

Горизонтальные рули туго, но шевелились, вертикальные встали намертво. Часть приборов, включая глубиномер, накрылась. Аварийный передатчик вроде цел, но толку никакого. Запеленгуют. Будь он на месте капитана вражеского судна, то приказал бы включить тихий ход и прошелся около места предполагаемого крушения. Так, на всякий случай. Шумы в тонущей субмарине — явление нормальное, а вот радиосигнал — признак того, что добычу лишь ранили.

Дьявол! И как теперь понять, где болтаются? Лоркан прав, любой, кто сунется наружу, смертельно рискует.

Обругав себя за глупость, бывший гвард поискал взглядом перископ. Когда-то читал, что до Исхода прибор использовали для наблюдения за поверхностью. Но несколько столетий подряд применяли при швартовке и движении в плотных группах для ориентации по эльм-огням. Сгодится и сейчас, цвет воды подскажет глубину.

Но не успел Крогер дотянуться до нужной кнопки, как раздался душераздирающий скрежет. Палуба под ногами покачнулась, зазвенело разбитое стекло. Штурман охнул, попытался отпихнуть налетевшую со всего маха стену, и тут же полетел обратно, больно треснулся затылком. И с каким-то равнодушным интересом смотрел, как дрогнули переборки, как одна за другой лопаются трубы и шланги под потолком, проседают крепчайшие шпангоуты.

Крогер знал, что рано или поздно умрет. Слишком часто видел, как гибнут соратники, враги, родные. И не питал иллюзий, не пытался забыть. Но к собственному стыду сейчас не испытывал спокойствия. Только страх.

Из носового отсека прилетел отчаянный вопль, а из кормового — забористая ругань. Субмарина дала крен в одну сторону, потом в другую и замерла. От прошедшего через весь корпус звука так смахивающего на скрип гигантских когтей, раздирающих сталь, волосы на затылке Крогера зашевелились.

— Что это? — раздался голос Лоркана. Аварийный фонарь разбился, и лишь тусклые отблески лампочек на приборной панели озарили лицо механика, на четвереньках выползшего из кормового люка.

В ответ раздался протяжный вопль, шаги, шум падения, снова вой. Из другого люка выкатился Том, начал суматошно закрывать тяжелую створку. Но штурвал запорного механизма не поддался, и делец плюнул, бросился прочь. Поскользнулся, шлепнулся в воду, бестолково забарахтался.

— Пробоина? — прохрипел здоровяк, как-то разом съежившись, уменьшившись в размерах.

— Нет, — ответил Крогер. — Истерика у него.

— Тьфу! — сплюнул механик. — Визжит хуже болга, коего обыграли в карты. Сердце от одних воплей разорвется. Что стряслось-то?

— Тс-с-с, — отстраненно произнес штурман. — Слышишь?

На минуту в отсеке установилась почти мертвенная тишина. Шум прибывающей воды как-то поблек, умолкли механизмы, заткнулся и перестал возиться Плавник. Минута — и откуда-то снаружи прилетел скрип, переборки передали вибрацию. Легкий удар, и снова скрип.

— Да, — подтвердил Лоркан. — Но я не…

— Лед, — как можно спокойнее произнес Крогер. — Мы уперлись в лед.

До механика доходило целое мгновение. Но когда, наконец, дошло, с чувством сказал:

— Слава богу!

— Рано радуешься.

На лице здоровяка отразилось недоумение, переросло в понимание и страх. Корабль вел себя неправильно. Почему-то мерно раскачивался. К тому же если раньше с потолка хлестали тугие струи, то сейчас течь ослабла.

Глаза Лоркана стали как блюдца, а краска сошла с лица. Он окоченел от дикой догадки, что мгновением раньше поразила бывшего гварда.

Разбив онемение в конечностях, Крогер молча встал, протиснулся в люк носового отсека, прошел мимо камбуза и забрел в кубрик. Посмотрел вверх, на штурвал люка, ведущего в аварийный шлюз.

Несколько чудом уцелевших ламп едва тлели вдалеке. Но и такого света хватило, чтобы увидеть пятна ржавчины, темную изъеденную временем поверхность.

Люком не пользовались, пожалуй, с самой постройки субмарины. А с учетом того, что кораблик примерно девятого поколения, то многие десятилетия.

Несмазанный вал скрипнул, но с трудом поддался. Колесо тяжело провернулось на четверть круга, потом еще наполовину. Обессиленный и задыхающийся Крогер едва не упал. В последний момент повис как на перекладине, уперся пятками в пол и толкнул.