Кира знала, что не стоит здесь оставаться. Но она все смотрела и смотрела на блики. Красиво, как красиво… Как волшебно…
Минутку. Нет, таки
Еще одно важное правило, которое она узнала из своего сказочного опыта: "волшебно" — это весьма опасное слово. Фейри принесли его в человеческий мир; одного этого достаточно, чтобы относиться к нему с подозрением. Даже там дома, где магия давно стала редкостью. А здесь, в Шестом мире, "волшебно" — синоним неприятностей. Если что-то кажется тебе слишком волшебным, то…
Она вздрогнула, осознав, что стоит рядом с драконом, протягивая к нему руку, и разделяет их всего несколько сантиметров. А еще (куда в сказочном мире и без вишни на торте?) дракон не потерял сознания, как казалось. Сейчас он смотрел прямо на нее, и именно от его глаз во все стороны расходилось то "волшебное" сияние.
Проклятие!
Кира попыталась уйти, честно. Но, видимо, крылатый монстр был не столь умирающим, как оно со стороны казалось — его гибкий хвост перекрыл ей путь к отступлению, толкнул не изо всех сил, но ей и того хватило. Она попыталась удержаться на ногах, но не смогла — и упала прямо на переломанное крыло, с головы до ног изгваздавшись в сияющую серебристую кровь. А дальше… Дальше случилось кое-что такое, от чего у нее глаза полезли на лоб: прямо в ее окровавленных руках расцвела орхидея, нежные белые лепестки которой на кончиках приобретали кроваво-красный цвет.
Ей как-то резко поплохело.
Этого же не может быть, так?
“Как интересно — встретить свою пару вот так, — раздался прямо в ее голове красивый, мелодичный голос. — И в ком-то столь жалком… Но я буду считать это знаком свыше. Потому что, дорогая моя, ты меня спасешь сейчас. Если, конечно, хочешь жить.”
Да вы, наверное, шутите…
1
— Кира?
Она потрясла головой, выныривая из воспоминаний, и посмотрела на Лео.
— Что?
— Кажется, куда-то мы таки приехали.
И действительно, длинная самоходная машина, в которую напичкали "новую надежду магического мира", остановилась.
Так быстро… Она сцепила зубы, чтобы не закричать, и обменялась с Лео взглядами.
Они вляпались так глубоко, что уже поздно плакать.