Когда падают листья...

Начальник стражи снова нахмурился и спросил, почему это он обязан пускать каждого проходимца к почтенному Алишеру. Яромир заскрежетал зубами, и тут вдруг сзади раздался звонкий голосок девушки:

— Листья опадают. Выбор Осени сделан.

Фраза была произнесена на чистом заросском, однако человек, столь недружелюбно встретивший друзей, выпучил глаза и, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег, пару волн молчал. Потом поклонился им, четверым, и тихо сказал:

— Простите меня. Я мог бы сразу догадаться.

— Если ты знала кодовые слова, то почему раньше сказать не могла? — сварливо поинтересовался Дарен.

— Это не я! — девушка с тоской взглянула на войника.

— Ну конечно же, и как я сам не догадался? — с сарказмом продолжил Дар, — у нас ведь чуть что — сразу же Осень виновата.

У Вели заволокло глаза от обиды:

— Но это правда не я! Я ничего не знала!

— Да отвяжись от нее, — вмешался Ждан, — чего ты к ней прицепился? Лучше скажи спасибо, что жив остался! А то "мы пришли с миром", "мы никому не причиним зла"…

— За собой следи, мальчишка.

— Да иди ты.

Дарен замолчал и отвернулся, поравнявшись с Яромиром.

Шатренец вовсю разглядывал улицы и хорошеньких смуглых девушек, закутанных в ажурные сетки-платки; сверху то и дело слышалась какая-то иностранная брань, а под ногами путников и лошадей, которых они вели в поводу, все время шмыгали кошки — туда-сюда. Яр поднял голову и, встретившись взглядом с молоденькой женщиной, белозубо улыбнулся ей. Но та лишь опустила взгляд и быстро прошмыгнула мимо.

Яромир проводил ее фигурку взглядом и разочарованно заметил:

— Вот нравы! Не то, что у нас. У них, поди, и публичных домов нет.

— Кто о чем… — пробормотал Ждан, покраснев.

— А что, — вдруг спросил шатренец, — у тебя девки-то и не было, наверное?

— Не твое дело!

— Ты так краснеешь, как будто я собираюсь делать тебе неприличные предложения. И все таки?

— Замолчите! — еще более красная Велимира смотрела на них с укором, — хватит доставать друг друга!

Яр ухмыльнулся, а парень пробормотал себе под нос что-то ну очень нецензурное.

Дарен поднял на них взгляд и вздохнул: пусть дурачатся и препираются, пока у них есть на это время.

Скоро все изменится, совсем скоро.

— Да, Броня, — войник почесал хрюкнувшего от удовольствия коня за ухом, — одни мы с тобой остались.

Броний поднял на хозяина грустные янтарные глаза и ткнулся мордой ему в плечо: мол, все будет хорошо.

Но Дар, проводив взглядом очередной раскрашенный красками листик, неведомо как оказавшийся в этой пустыни, уже не знал, будет ли вообще это "все". И эти улочки, и это необъятное небо, и эти мальчишки, устраивающие перепалку в каждый свободный момент, и эта необыкновенная девушка, с которой он почему-то постоянно ругается…

Будет ли это все?

Но всеведущие боги молчали.

И Осень тоже не спешила давать ответ.

ГЛАВА 13 ПРАВО ВЫБИРАТЬ

После красно-желтых дней

Начнется и кончится зима.

Горе ты мое, туман,

Не печалься — гляди веселей.

И я вернусь домой

Со щитом, а, может быть, на щите;

В серебре, а, может быть, в нищете,

Но как можно скорей.

(Виктор Цой)

Небо синело над выцветшими крышами домов, будто бы издеваясь над выжженной белизной дорог. Ветер то стихал, то снова бросался в песком в глаза одиноким прохожим, а солнце безмолвствовало.

Присутствие Осени здесь чувствовалось иначе — без золота опавших листьев, без влажности ночного дождя. Лишь ночью, поглядев в прозрачно-звездную бесконечность неба, можно было понять, что Золотая Хозяйка давно уже уютно устроилась и здесь, на Яцире, свернувшись теплым пушистым комочком.

— …и не было у жизни ни конца, ни края; и запах черемухи слился воедино с запахом прелой листвы и талого снега. И все чародейство, что было в мире, было одарено и наказано в одно и то же время. Обрели могучие из могучих силу, разделенную на три части, и вместе с ней — кошачий облик, как дань вечной Осени, — голос жреца, необычно сильный и властный, волнами раскатывался под стенами храма, отражаясь от гладких отполированных стен и округлого купола, будто вдавленного в свод какой-то неведомой силой.

— А что, — Ждан толкнул Велимиру в бок, — раньше вы не становились кошками?

Девушка молчала, вслушиваясь в речь служителя и одновременно тревожно поглядывая на бледное, изрисованное шрамами лицо Дарена.

— Ждан, ты мне мешаешь.

— А что ты делаешь?

Чаровница не ответила.

— Ладно, ладно… — буркнул парень, снова устремляя взгляд на жреца и зевая, не утруждая себя прикрыть рот ладонью.

Девушка снова скосила глаза на Дарена. Она точно знала, что в кармане его черной рубахи лежит измятый и замусоленный до дыр листочек с текстом пророчества. А еще сейчас, здесь, она явственно ощущала проклятие, нависшее над ним. Оно чернело вороным пером на протяжение всей его Нити, и обрывалось вместе с нею же…