Когда плачут драконы

— В-вы… в-вернулись… — едва не стуча зубами от холода, выговорила она: даже радость от появления Вилхе не смогла согреть. Не то что в первый раз, когда Кайя, забывшись, бросилась ему на шею, повергнув Вилхе в такое изумление, что до сих пор не могла вспоминать о том своем порыве, не утопая в чувстве жгучего стыда. Дернул же Энда не сдержаться! Кайя, конечно, перенервничала тогда совершенно неприлично, а потом столь же неприлично возликовала и не смогла себя вовремя остановить. И, сколько бы ни одергивала себя потом, в глубине души понимала, что не жалеет. Скорее всего, это был единственный шанс оказаться так близко к Вилхе, что даже дыхание его получилось услышать. Почти объятия. Если бы он еще руки сомкнул, а не взял Кайю за плечи, не отодвинул и не принялся с беспокойством заглядывать в пурпурное лицо, спрашивая, не случилось ли чего… Что он ждал в ответ? Конечно, у Кайи все хорошо. У нее всегда все хорошо, на то она и боевая подруга. Не предаст, не подведет, не создаст лишних проблем…

— Вернулись, — кивнул Вилхе и внимательно посмотрел на Кайю, как будто в чем-то нехорошем ее подозревал. В другой раз она обязательно поежилась бы и насочиняла массу причин для подобного изучения, но сейчас холод сковал не только конечности, но и мысли. Хотелось лишь одного — в дом, к печке и под толстое одеяло. — Старались поскорее. А ты… У тебя щеки совсем белые. И ресницы… инеем покрылись…

Кайя попыталась хлопнуть упомянутыми ресницами и порадоваться тому, что Вилхе заметил их у нее, но ни то ни другое ей не удалось.

— Я… з-зам-мерзла н-немного, — с трудом шевеля языком — неужели и он окоченел? — выговорила она. — П-платок п-повязать з-забыла…

У Вилхе стало такое лицо, что Кайя приготовилась услышать обвинения в скудоумии. Он, правда, никогда не опускался до оскорблений, но повод нынче был самым что ни на есть весомым. Это ж надо додуматься практически зимой…

Вилхе вдруг дернул застежки на подбитой мехом куртке, распахнул ее, а потом шагнул к Кайе и, притянув ее к себе, укутал своим теплом.

— И все это время здесь стояла? — сокрушенно покачал головой Вилхе и прижался губами к ее волосам, отогревая дыханием. — Вот уж… Додумалась тоже…

Одна его рука поддерживала ее за спину, а вторая обхватывала затылок, и ничего на свете больше не имело значения.

Богини милосердные, уж не снится ли ей все это? Вилхе обнимал! По правде, по-настоящему обнимал! Прижимал к себе, не оставив даже крохотной щелочки, позволив приникнуть к его груди, почувствовать кожей его губы, совершенно растаять от заботы в его голосе…

Создатели, да она каждый день так мерзнуть согласна, лишь бы потом… лишь бы он никогда от себя не отпускал! Пусть думает про нее все что угодно! А Кайя… Она просто на всю жизнь запомнит эти мгновения у сердца такого нужного мальчишки…

— Так как же я?.. — пролепетала она, ненавидя себя за этот беспомощный тон, который принижал даже в собственных глазах, не говоря уже о глазах Вилхе. — Уйду, а кто-нибудь заметит… Потом вопросы начнутся. А я же обещала…

— Замерзнуть насмерть ты обещала? — то ли насмешливо, то ли все-таки немного взволнованно поинтересовался Вилхе. — А если бы у нас что-то не так пошло? Или буря снежная в пути накрыла и мы бы только к вечеру вернулись? Ты бы в снеговика тут превратилась?

Кайя совершенно глупо кивнула: ну и превратилась бы — кто бы заплакал? Не страшнее, чем данное любимому слово нарушить.

Вилхе качнул головой и промолчал, а у Кайи сердце вниз упало. Неужели разочаровала? Даже так, собой жертвуя, все равно разочаровала? Дуреха размечтавшаяся! Знала же, что никогда достойной его не быть, так нет, все равно постоянно пыталась хотя бы себя переубедить. А все одно…

— Прости, я виноват! — неожиданно проговорил Вилхе, и Кайя, не удержавшись от накрывшего удивления, подняла на него взгляд. Лицо Вилхе было привычно сосредоточенным, как будто он принимал очередное решение, и Кайя не нашла в себе смелости уточнить, за что он извиняется. Хотя любопытство тут же вонзило в душу свои острые зубы. Вилхе никогда не бросал слов на ветер. И если «прости» говорил… — Совсем забыл, какая ты обязательная. Буду исправляться.

«Как?» — едва не вырвалось у Кайи. Ей его объятия нужнее и благодарности, и извинений. Если бы он только именно это имел в виду… Но ведь, скорее всего, он захочет попросту освободить Кайю от необходимости его выгораживать и найдет себе другую помощницу. И тогда… тогда…

— Я сама, — пискнула она, пока он не сказал самых страшных слов. — Ты же не требовал… А мне так приятно знать, что я хоть какую-то пользу могу приносить в таком деле!

Вилхе как-то задумчиво перебирал ее волосы, явно этого не замечая, а Кайя патокой растекалась от прикосновений его пальцев. Мама когда-то давно так же гладила, не зная другой ласки, и у Кайи все перемешалось в голове: и воспоминания о детстве, и страх потери, и совершенно новые неуместные желания. А что, если она сейчас задерет подбородок, поднимется на цыпочки и закроет глаза? Поймет ли Вилхе? Заметит ли ее попытку вообще? Или, как всегда, поинтересуется, все ли у нее в порядке?