Когда под ногами бездна

– Может, ей было приятно вспоминать этот вечер, и больше ничего.

Джереми приподнял одну бровь.

– А может, она просто забыла об этих фото, – продолжила Рейчел.

Бровь приподнялась еще выше.

– О’кей, – сдалась она. – Твое предположение.

Он указал на мужчину в велюровом пуловере, сидевшего рядом с Элизабет.

– Смотри, глаза такого же цвета, как у тебя.

Разумно. Глаза зеленые, как у Рейчел, только более насыщенного оттенка – в ее собственных зелень лишь намечалась, они казались почти серыми. Волосы каштановые, как у нее. Форма головы очень похожа, нос примерно такой же по величине. Правда, подбородок заостренный – у Рейчел он был скорее квадратным. Но у матери он тоже был квадратным: можно было сказать, что Рейчел унаследовала подбородок от матери, а глаза и волосы – от отца. Несмотря на несколько порнографические усики, он был красив, но в нем ощущалось что-то легковесное, а легковесность, кажется, никогда не привлекала Элизабет. Джереми и Джайлз, возможно, не были самыми яркими примерами внешней мужественности среди мужчин, которых встречала Рейчел, но в обоих чувствовался прочный стержень, а незаурядный интеллект сразу бросался в глаза. А у мужчины в велюре был такой вид, словно он собирается объявить победительницу конкурса красоты среди молодых девушек.

– Он не похож на мужчину ее мечты, – заметила Рейчел.

– А я похож? – откликнулся Джереми.

– В тебе есть основательность, – ответила она. – Мать ценила основательность очень высоко.

– Но этот не подходит. – Джереми постучал пальцем по упитанному мужчине в кричащем спортивном пиджаке. – И этот тоже. – Палец переместился на негра. – Может быть, тот, кто фотографировал?

– Фотографировала женщина.

С этими словами Рейчел указала на отражение в зеркале: женщина с копной каштановых волос, выбивающихся из-под разноцветной вязаной шапочки, обеими руками держит фотоаппарат.

– А, да.

Рейчел стала разглядывать других людей в баре, случайно попавших на чужую пленку. За стойкой сидели двое пожилых мужчин и пара среднего возраста. Бармен у кассы отсчитывал сдачу. На пороге бара застыл входящий внутрь мужчина помоложе, в черном кожаном пиджаке.

– А как насчет него? – спросила она.

Джереми поправил очки и склонился над фотографией:

– Плохо видно. Подожди-ка.

Он встал, направился к холщовому рюкзаку, который повсюду таскал с собой во время научных изысканий, и извлек оттуда большую лупу, служившую также в качестве пресс-папье. При увеличении стало видно: человек в кожаном пиджаке чем-то удивлен и чуть ли не испуган из-за того, что ненароком вторгся на фотосессию. Кожа у него оказалась довольно темной – латиноамериканец или, может быть, индеец. Этническим особенностям внешности Рейчел ни то ни другое не соответствовало.

Джереми переместил лупу на человека в велюре. Цвет глаз определенно был таким же, как у Рейчел. Как говорила ее мать? «Ищи себя в его глазах»? Рейчел смотрела на увеличенные глаза мужчины, пока изображение не стало расплываться. Она отвела взгляд, передохнула и снова воззрилась на мужчину.

– Это мои глаза? – спросила она.

– Цвет твой, – ответил Джереми. – Форма другая, но ты ведь унаследовала костную структуру у Элизабет. Хочешь, сделаю пару звонков?

– Кому?

Он положил лупу на стол.

– Давай сделаем следующий шаг и предположим, что это ее приятели-аспиранты из Университета Джонса Хопкинса. Если это так, найти их всех, скорее всего, нетрудно. Если не так, мы всего лишь позвоним нескольким друзьям, которые работают там.

– Хорошо.

Джереми переснял обе фотографии на телефон, проверил, хорошо ли они получились, и сунул телефон в карман. У дверей он обернулся и спросил:

– Ты в норме?

– Да. А что?

– Ты как-то вдруг сникла, по-моему.

Она не сразу нашла что сказать.

– Ты не мой отец.

– Это так.

– Очень жаль. Иначе отец у меня был бы просто молоток. И мы бы покончили со всей этой канителью.

Джереми тщательно поправил очки: как Рейчел заметила еще раньше, он делал так, когда чувствовал себя неуютно.

– Молотком меня еще не называли.

– Вот поэтому ты и есть молоток, – сказала она и поцеловала его в щеку.

Впервые за два года она получила электронное письмо от Брайана Делакруа – короткое, всего три строчки. В нем он хвалил серию статей Рейчел, вышедших две недели назад и посвященных выдвинутым против Массачусетской службы пробации[10] обвинениям в откатах и попустительстве. Возглавлявший службу Дуглас («Дуги») О’Хэллоран управлял ведомством как личной вотчиной, но теперь, благодаря расследованию Рейчел и ее бывших коллег по «Глобу», окружной прокурор готовился предъявить ему обвинение по всей форме. Когда Дуги случайно столкнулся с Рейчел в коридоре, писал Брайан, то выглядел так, будто наложил в штаны.

Она поймала себя на том, что расплывается в улыбке.

«Приятно сознавать, что Вы существуете на свете…» – писал он.

«И я рада получить известие от Вас», – хотела она написать в ответ, но тут увидела постскриптум:

«Собираюсь снова пересечь южную границу. Возвращаюсь в Новую Англию. Не порекомендуете место по соседству, где можно остановиться?»