Когда под ногами бездна

Неожиданно в ее глазах появился загадочный блеск – как у одного из бродячих пророков, охваченного очередным приступом озарения. Я понял, что мою Ясмин снова посетила гениальная идея насчет таинственных изгибов судьбы, предопределения и так далее... Плохой признак!

– Ах ты, Аллах с Непорочной Девой в комнатке мотеля! – выдохнула она. По– моему, это богохульство было любимым ругательством ее отца. – Все идет так, как предсказывалось в гексограммах!

– В гексограммах, – ошеломленно повторил я. В тот раз я выбросил всю китайскую белиберду из головы еще до того, как моя подружка закончила объяснять нюансы своего гадания.

– Помнишь фразу о том, что не надо бояться пересечь великую воду?

– Ага. Что еще за "великая вода", Ясмин?

– Это означает какую-то коренную перемену в твоей жизни. Модификацию мозга, например. Понял теперь?

– М-да... И еще там говорилось о встрече с великим человеком. Так оно и cлучилоcь. Дважды.

– Да, и насчет того, что надо подождать три дня до начала, и три – до завершения дела.

Я быстро прикинул: завтра пятница. До понедельника, когда все произойдет, оставалось три дня.

– Вот черт! – пробормотал я изумленно.

– И еще там сказано, что тебе никто не будет верить, и что надо сохранять твердость при тяжелых испытаниях, и что ты служишь не царям и принцам, а высшим целям. Вот какой он, мой Марид. – Она гордо чмокнула меня. Мне стало плохо... Теперь уж никак не отвертеться от предстоящей операции, разве что сбежать в какую-нибудь другую страну и там начать новую жизнь: пасти баранов, поддерживать свое существование горсткой фиг через день, в общем, радоваться, что дожил до утра, как любой другой феллах.

– Да, я герой, Ясмин, – произнес я вздохнув, – а у нас, героев, часто бывают всякие тайные дела. Так что извини, мне надо идти. – Я поцеловал ее три– четыре раза, сжал ее правую силиконовую грудь (на счастье) и поднялся. Проходя мимо Индихар, похлопал ее по попке; она повернула голову и ласково улыбнулась. Потом пожелал доброй ночи Далии, сделал вид, что в упор не вижу паскуду Бланку, и вышел наружу.

Направился вниз по Улице к "Серебряной ладони", просто посмотреть, что там делается. Махмуд и Жак сидели за столиком, пили кофе и поедали хлеб с хуммусом. Полу-Хадж отсутствовал; наверное сейчас сражается с толпой ненавистных ему гетеросеков (все – гигантские здоровенные каменщики), просто чтобы поддержать форму... Я подсел к друзьям.

– Да будут дни твои, и так далее, и тому подобное, – пробурчал Махмуд. Его никогда не заботило соблюдение всяких формальностей.

– И тебе того же, – отозвался я.

– Слышал, ты собираешься приобрести розетку, – важно сказал Жак. – Весьма серьезный шаг с твоей стороны. Надеюсь, предварительно ты взвесил все "за" и "против"?

Я был слегка изумлен:

– Как быстро у нас разносятся сплетни, а, Жак? Махмуд поднял брови.

– На то они и сплетни, – уронил он флегматично и набил полный рот хуммусом с хлебом.

– Разреши угостить тебя кофе, – любезно предложил Жак.

– Хвала Аллаху, – ответил я, – честно говоря, предпочел бы что-нибудь покрепче.

– Что ж, как хочешь, тогда угощайся сам. – Жак повернулся к Махмуду. – Ведь у Марида денег сейчас больше, чем у нас двоих вместе взятых. Он стал доверенным человеком Папы.

Вот эта сплетня мне очень не понравилась... Я подошел к бару и заказал свою обычную смесь. Хейди, сегодня работавшая за стойкой, скорчила гримаску, но промолчала. Эта девушка выглядела просто конфеткой – да нет, если серьезно, она самая красивая из всех фем, которых я когда-либо видел. Ее наряды (она всегда подбирает платья тщательно, со вкусом) сидят на ней так, что многим обрезкам и первам, потратившим массу денег на покупку наилучших искусственных форм, оставалось лишь умереть от черной зависти. У Хейди потрясающие голубые глаза и золотистая челочка до бровей. Бог знает почему, но я не могу равнодушно видеть молодую женщину с челкой. Подозреваю, что во мне скрывается мужененавистник; если когда-нибудь займусь самоанализом, наверняка обнаружу у себя все недостатки, приписываемые мужчинам. Мне всегда хотелось сойтись с Хейди поближе, но, увы, я был не в ее вкусе. Может быть, удастся найти модик личности, которая ей по душе, и, когда мне вставят розетку, кто знает...

Я все еще дожидался своей– выпивки, когда неподалеку, возле собравшихся в кучу корейских туристов, которые очень скоро обнаружат, что попали в неподходящее место, раздался знакомый до боли голос: "Мартини, сухое. Довоенный "Вольфшмидт". Не забудьте лимонную корочку, милая".

Так, так... Легок на помине. Я дождался своего заказа, заплатил Хейди и повертел стакан в руке. Барменша принесла сдачу, и я подарил ей целый киам. Благодарная Хейди затеяла какой-то вежливый разговор, но я довольно грубо прервал ее: сейчас меня больше всего волновал мистер "Мартини-лимонная корочка".