Когда погиб Милован

— Добрый день, — поздоровалась Эльза, — Есть для меня что-нибудь?

— Да. Передаю на словах: никаких операций с ценностями. Запрашивают, когда вы возвращаетесь в Берлин. Кроме задания подпольного обкома, вам ничего не поручается.

— В Берлин вернусь в конце мая — в начале июня. Информацию для обкома принесу послезавтра, — кратко ответила Эльза.

— Хорошо.

— Только что на базаре, во время облавы, схватили Хохлова.

— Что с ним?

— Я приказала отпустить его.

— Его не обыскивали?

— Нет.

— Ваше вмешательство не опасно для вас?

— Думаю, нет.

— Вообще подобные случаи нежелательны.

— Я знаю, но не могла допустить, чтобы Хохлова на моих глазах забрали в СД.

— Я понимаю вас, и все же на подобные чувства мы не имеем права.

— Меня неоднократно инструктировали, как поступать в таких случаях, — немного резко заговорила Эльза. — Но Хохлов вчера возил меня в партизанский отряд, к тому же я слишком хорошо знаю, что представляет собой СД. В целях своей безопасности я обязана была поступить именно так.

— Согласен с вами, — не стал больше спорить сапожник.

Он подошел к большому сундуку, стоявшему в углу мастерской, открыл его, вынул оттуда пару новеньких офицерских сапог и подал Эльзе.

— Возьмите, вы уже раз приходили сюда без обуви, это может вызвать подозрение. Сапоги хорошие, носите на здоровье.

Миллер осмотрела сапоги.

— Сколько я вам должна?

— Это подарок от меня.

— Благодарю. А деньги все равно возьмите, они вам пригодятся. Сколько стоят такие сапоги?

— Двести марок.

Эльза вынула из кармана деньги и протянула Кустарю.

— Еще раз спасибо. Послезавтра зайду, как и условились.

Из сапожной мастерской Эльза направилась к гостинице. Решила отнести домой сапоги, а потом вернуться в СД. В холле гостиницы она столкнулась с Венкелем.

— Фрау гауптман, вас можно поздравить с обновкой? Отличные сапоги! Видимо, мастер высокой квалификации.

Начальник СД взял один сапог и внимательно осмотрел его.

— Ручная работа. Где шили?

— В сапожной мастерской возле базара. Я заказала эти сапоги еще до ранения и только сегодня забрала их.

— Сапоги столько времени лежали у сапожника, и он не продал их?

— Он их продал бы давно, но они слишком малы на немецких офицеров, а русским такие сапоги не по карману.

— Можно считать, что вам повезло. Мои сапоги скоро совсем распадутся. Завтра или послезавтра отнесу их сапожнику, может, подремонтирует. Вы сейчас на службу?

— Да. Вот только оставлю обувь в комнате.

— Если вы, не возражаете, я подожду вас.

— У вас ко мне дело? — поинтересовалась Миллер.

— Можно сказать — да.

— Хорошо, я сейчас спущусь. Она отнесла сапоги и вернулась.

— Вы обедали? — спросила начальника СД.

— Нет, фрау гауптман.

— Я тоже ничего не ела с утра. Давайте пообедаем в ресторане «Викинг».

— С удовольствием, фрау гауптман.

По дороге в ресторан Эльза заметила, что Венкель не на шутку чем-то встревожен. Не выдержав, решила начать разговор сама:

— Я слушаю вас, господин штурмбанфюрер. О чем вы хотели поговорить со мной?

— Видите ли, фрау гауптман, я до сих пор не могу прийти в себя после того неприятного случая.

— Это был не случай, а умышленное обвинение меня в измене.

— Все дело в том, что я верил «Дятлу»…

— Допустим, «Дятел» намеренно ввел вас в заблуждение, а не приходило ли вам в голову, что вся группа, отобранная вами и оберштурмбанфюрером Гейнцом, провалилась, а Гнатенко почему-то остался вне подозрений.

— Я думал над этим, но «Дятел» внедрен не так, как остальные, он был в числе заключенных.

— Допустим, он остался вне подозрения. Какую пользу принес СД ваш агент?

— Почти никакой.

— Почти, если не считать, что нашел в абвере русского шпиона в лице офицера с особыми полномочиями, не так ли? Почему он не сообщал вам о всех перемещениях партизанского отряда? — распалилась Эльза.

— «Дятел» объяснял это тем, что мог легко провалиться.

— Очень «умное» объяснение. Значит, если бы он вывел СД на партизан, то провалился бы, а принеся ложные показания, остался бы партизаном, которому доверяют?

— Нет, и в этом случае он не мог вернуться в отряд.

— Значит, он остался бы здесь, чтобы информировать обо всем партизан.

— Я понимаю, что допустил ошибку, поверив «Дятлу». Я клюнул на провокацию партизан.

— Скажите, Венкель, когда вы были в Берлине, вы не говорили Штольцу об этом, почему?

— Я хотел убедиться в правдивости слов Гнатенко.

— Мне кажется, причина совсем в другом, — сделав паузу, Миллер продолжила: — Если бы вы рассказали всю историю Штольцу, штандартенфюрер приказал бы немедленно убрать вас.

— Как убрать? — остановился от неожиданности штурмбанфюрер.

— Ликвидировать.

— Этого не может быть.

— Может. Вы нанесли личное оскорбление адмиралу своим недоверием ко мне, и Штольц не стал бы церемониться с вами.

— Но мое начальство подняло бы шум!

— Ваше начальство ни о чем и не догадывалось бы.

— Вы считаете, что можно безнаказанно ликвидировать офицера СД?

— А вы считаете, что можно безнаказанно оговорить офицера абвера с особыми полномочиями? — Эльзе надоел уже этот разговор.

— Фрау гауптман, давайте раз и навсегда забудем об этом недоразумении.

— Пройдет время и все забудется, но мы с вами больше никогда не будем друзьями.