Когда погиб Милован

Миллер уже отчаялась отыскать Гардекопфа и направилась к озеру. Она размышляла о том, как плохо, что в такой трудный для нее момент нет рядом никого из соратников, с кем можно было бы посоветоваться. Хотя что делать с Мареком, она уже решила. Его надо убрать, и как можно скорее, иначе она повредит себе, а рисковать собой сейчас Эльза не имела права. Во-первых, необходимо передать пленку, полученную от резидента агентурной сети Брижека, во-вторых, надо передать агентуру кому-то другому. Она еще не знала, что за люди в этой сети, но по содержанию пленки безошибочно определила, что материал очень ценный. Кто бы ни были эти патриоты, они боролись против фашизма и польза от них будет большая. Кроме того, Эльза решила попытаться спасти англичанина. Все дело в том, что со стороны СД опасность ему не грозила, а вот абвер пойдет на все, если увидит, что завербовать английского разведчика не удастся.

Ход мыслей Миллер прервал внезапно появившийся Гардекопф.

— Добрый день, фрау гауптман.

Эльза вздрогнула от неожиданности.

— Добрый день. Где вас носит? Я разыскиваю вас более часа.

— Был на рентгене.

— Вы видели Бедуина?

— Вчера даже играл с ним в биллиард.

— Вы умеете играть в биллиард?

— Да. И говорят — неплохо. Когда я работал в «Мелодии», у меня было много свободного времени. Книги я не люблю читать, и как-то мы с надзирателями за свои деньги купили биллиард. Тогда я и научился играть.

— Кто выиграл партию?

— Бедуин.

— Вы поддались ему?

— Ни в коем случае. Просто я давно не играл. Через пару дней я выиграю у него, вот увидите.

— Какое впечатление он произвел на вас?

— Нагл и высокомерен. Такие, как он, после первого допроса с пристрастием выкладывают все, что знают. Разрешите мне заняться им. Не пройдет и часа, как мы сможем уехать из Швейцарии…

— Обер-лейтенант, — перебила его Миллер, — слушайте меня внимательно. Бедуин намного опаснее, чем вы предполагаете. Какое у вас оружие?

— Парабеллум, вальтер и кастет.

— Кастет и вальтер всегда держите при себе. Если случится непредвиденное, оружие применяйте не задумываясь. Вы поняли?

— Так точно. Если появится необходимость в применении оружия, не колеблясь применять его, — повторил Гардекопф.

— Мы потеряли уже четыре человека по милости Марека, и мне совсем не хочется, чтобы мы с вами пополнили этот список.

— Я все понял, фрау гауптман, — преданно посмотрел на Эльзу Гардекопф.

— Хорошо. Идите, я еще немного погуляю.

— Фрау гауптман, здесь почти не бывает людей. Одной оставаться опасно.

— Мне лично опасность пока не грозит. Вас же могут попытаться убрать, чтобы оставить меня без помощника.

Гардекопф послушно направился к корпусам. Когда Миллер возвращалась с прогулки, на дорожке она столкнулась с Мареком.

— Прошу прощения, — галантно извинился он.

— Ничего, я тоже виновата, вовремя не заметила вас.

— Сегодня, несмотря на чудесную погоду, на берегу никого нет. Я встретил только мужчину да вот вас.

— Я просто гуляю от корпуса до причала. Я еще ни с кем не успела подружиться, а гулять одной не очень приятно. Скучно.

— Если вы не возражаете, я составлю вам компанию. Врачи советовали мне как можно больше бывать на свежем воздухе.

— Вы тоже недавно приехали сюда?

— Нет, я приехал давно, но лечение протекает очень медленно, а знакомых у меня нет потому, что старые уехали, а с новыми познакомиться не успел.

— Откуда вы приехали сюда, если не секрет?

— Какой может быть секрет на курорте? Я приехал из Голландии.

— Вы так хорошо говорите по-немецки, что я решила — вы немец.

— Нет, я чех.

— Эмигрировали в Голландию или жили там раньше?

— После оккупации чешских земель немцами я выехал в Голландию, там живут мои родственники. А вы приехали из Германии? Вы похожи на немку, но что-то есть в вас наше, славянское.

— Что именно?

— У вас доброе лицо, а это свойственно только славянским народам.

— Впервые слышу о славянской доброте. Мне кажется, что все люди добрые. Я русская, живу в Германии и не жалуюсь на немцев.

— Вы приехали подлечиться или отдохнуть?

— Подлечиться. Несколько месяцев тому была ранена в голову.

— Интересно, как это произошло?

— Мой отец до революции имел много земли в России. Сейчас он очень стар, бессилен. Войска фюрера заняли тот район, где находились его земли. Отец сам поехать туда не мог, но ему очень хотелось посмотреть, что стало с его землей. Он долго думал и наконец решился послать туда меня, но я не доехала.

— Почему?

— Поезд подорвали партизаны. Я была тяжело ранена. Два месяца пролежала в госпитале.

— Как чувствуете себя сейчас?

— В общем, нормально, но иногда бывают приступы, тогда я теряю над собой контроль. Перед самым отъездом сюда я рассердилась на дворника и выстрелила в него из охотничьего ружья.

— Он умер?

— Да. Могли быть, конечно, большие неприятности, но один знакомый отца служит в абвере. Он сумел доказать, что дворник наполовину немец, наполовину еврей, и дело замяли.

— И после этого вы решили ехать лечиться в Швейцарию?

— Да. Помог тот же знакомый отца, сотрудник абвера.

Помолчав, Бедуин сказал:

— Вам надо серьезно лечиться.