Когда погиб Милован

Кроме командования отряда там находились еще трое незнакомых партизан. По тому, что все они были при шашках, Иван определил: кавалеристы. Ляшенко кивнул капитану: садись.

— Да поймите, командир, какие вы нам попутчики! Сегодня мы здесь, завтра бьем немцев за семьдесят километров отсюда. Ваш отряд свяжет меня по рукам и ногам! Разрабатывать совместные операции согласен! А присоединяться к вам — ни за что! То, что у вас связь с Москвой, — хорошо! Вот и передайте Москве, что распоряжения ее мы выполним… — громко говорил один из незнакомцев, стоя перед Ляшенко.

Иван уже не сомневался: это его бывший заместитель — лейтенант Пашков! За несколько месяцев разлуки лейтенант возмужал, стал будто выше. Иван не мог больше молчать, шагнул вперед:

— Пашков!

Лейтенант повернулся на голос:

— Товарищ капитан! Вы?!

Он обнял Ивана, радостно повернул лицом к двум другим кавалеристам:

— Хлопцы! Да вы поглядите, кто это!

Кавалеристы бросились к капитану.

— Товарищ командир! Вот так встреча! А мы считали, что вы с Михеем погибли! Когда рванула граната, поначалу решили, что вы подорвали и себя, и немцев. В доме она ухнула, а там ведь, кроме вас, не было никого. А потом… — Пашков не договорил, повернулся к Ляшенко: — Это наш командир — капитан Петренко! Я передаю ему командование подразделением! О дальнейшем договаривайтесь с ним…

Однако Ляшенко в отношении капитана имел специальное распоряжение. Он переглянулся с командиром чекистов, затем повернулся к Пашкову:

— Лейтенант, садись! Не спеша все обсудим. То, что ваш командир находится у нас, уверен, скажется и на нашем соглашении. Я сейчас распоряжусь, чтобы вас определили на ночлег. А вы потолкуйте…

Уже у двери Ляшенко обратился к командиру группы чекистов:

— Товарищ майор, не желаете пройтись со мной?

Кавалеристы усадили Петренко на табурет, окружили:

— Рассказывайте, товарищ капитан! Что с вами было? Где Михей?

— Лучше вы расскажите! Все живы?

— Да, все! — ответил Пашков. — Сейчас у нас почти три сотни людей. Пополнение из местных жителей и окруженцев. А тогда дело было так: мы укрылись в лесу и до ночи ждали вас с Михеем. Вы не явились. Я послал сержанта Бобыря в разведку. Он пробрался к тому дому, где мы ночевали накануне. Открыл хозяин и сообщил, что вы сопротивлялись, но немцы бросили гранату и, оглушенных, вас схватили, увели в деревню. Мы хотели ночью отбить вас, но подобраться незаметно не смогли, а идти напролом силенок не было. Тогда решили уходить к фронту, Бродили по лесам… Как-то ночью одна из наших лошадей заржала, из чащи ей ответили другие коня. Мы потихоньку двинулись туда: подползли, смотрим — на поляне большой табун лошадей. Дождались утра. На рассвете заметили пятерых мужиков с берданками. Они оказались работниками конного завода. С первых дней войны прячутся с табуном в лесу. Как быть дальше — не знают… Посоветовавшись, мы решили объединиться в конный отряд и бить фашистов здесь, пока не разведаем точно, где фронт. Вот и бьем гадов, где достанем, а скрываемся в лесу. Командир здешний предлагает нам объединиться с отрядом «Смерть фашизму». Мне кажется, что это объединение ничего хорошего не принесет. А как вы считаете, товарищ капитан? Какой будет ваш совет?

— Увы, я не имею права советовать… — Петренко развел руками. — К тому же, мне поручено обучать партизан. Сила здесь большая накоплена, да в военном деле грамоты маловато. Пока не найду себе замену, не уйду. Поговорим с командиром и комиссаром. Как они решат, так и будет.

— Понял, товарищ капитан.

— Вот и отлично.

Вскоре в землянку вернулись командир отряда, комиссар и майор.

— В связи с тем, — объявил комиссар, — что ваш командир временно будет в нашем отряде, предлагаю пока оставить все как есть. Но каждую неделю будем встречаться здесь, составлять планы совместных действий.

— Согласны… — ответил Пашков и спросил: — А может, заменить товарища капитана кем-нибудь другим?

Вмешался Ляшенко:

— Можно бы, да уж больно приглянулся он партизанам. И потом… — он сделал паузу. — Таково решение штаба партизанского движения. Ваш командир будет принимать участие в разработке совместных операций. Встречаться с ним вы можете, когда пожелаете. Приезжайте почаще — больше пользы будет для общего дела! Я верно говорю, капитан?

— Верно, товарищ командир! — человек военный, Петренко привык не задавать лишних вопросов, хотя о том, что его личностью интересуется штаб, услышал впервые.

На рассвете Пашков подвел к Петренко коня:

— Товарищ капитан! Теперь это ваш конь…

— А как же ты?

— В отряде у меня есть запасной. А до стана доеду с кем-нибудь в паре…

Конники ускакали, а Иван долго стоял, задумчиво глядя им вслед. Потом отправился проводить занятия.

В это время в командирской землянке за столом сидело трое: командир, комиссар и майор-чекист. Говорил майор.

— Мне все ясно, кроме одного. Капитан — коммунист, грамотный, знающий офицер, почему он никому из нас не сказал, что видел свою жену в форме немецкого офицера? Его это угнетает, понимаю, и все же он ни с кем не поделился горем! Не могу найти этому объяснения!

Ляшенко потер рукой лоб: