Когда правит страсть

– Паппи, мне нужно принять несколько важных решений. Не могли бы мы обсудить их сегодня за ужином или как только я вернусь из приюта?

Не оглядываясь, она знала, что он хмурится. Запрещать ей он не запрещал, но ему не нравилось, когда она ходила в приют, даже если это его приют. В прошлом году она была потрясена, узнав, что Паппи основал это учреждение вскоре после их приезда в Лондон и продолжает поддерживать его. Алана не понимала, почему он никогда не рассказывал ей об этом. Не потому ли, что ее нынешнее обучение должно было превратить ее в леди? Ведь леди не пристало якшаться с оборванцами из трущоб, не так ли?

Но его объяснение прозвучало просто:

– Здесь мне дали новую жизнь, второй шанс. Я чувствовал, что не оправдал доверия. Нужно было вернуть долг, предоставить другим возможность получить такой же шанс на новую жизнь, какой выпал мне. Несколько лет ушло на то, чтобы уяснить для себя, что больше всего в моей помощи нуждаются самые отчаявшиеся – уличные беспризорники.

Что ж, достойная цель. Разве могла она остаться в стороне? Ее решение преподавать в приюте казалось совершенно естественным. Она получила столь разностороннее образование, что была квалифицированнее многих учителей. Кроме того, ей это нравилось. Одно из решений, которое она должна принять, относилось к преподаванию в приюте, поскольку эта работа никак не совмещалась с двумя другими направлениями, из которых следовало выбирать.

– Я тоже принял решение, – объявил дядя, стоя за ее спиной. – Никогда не думал, что именно этот день станет столь памятным для тебя, но откладывать разговор больше нельзя. Пойдем в мой кабинет.

Боже правый! Неужели ей придется выбирать из еще большего количества вариантов, чем прежде? Она стремительно обернулась и увидела, каким смущенным выглядел дядя. А вот он не мог видеть настороженности в ее серо-голубых глазах, блестевших в прорезях фехтовальной маски, которую она до сих пор не сняла. Памятный, он сказал? Это означало, что есть вещи важнее ее собственного выбора.

Он направился к двери, рассчитывая, что она последует за ним.

– Погоди, Паппи! – окликнула Алана. – Дети приготовили праздник по случаю моего дня рождения. Они огорчатся, если я не приду в приют сегодня.

Дядя заговорил не сразу. Ему пришлось обдумывать свой ответ? Притом что он любит детей не меньше, чем она?

Наконец он сказал:

– Хорошо, но не задерживайся.

И вышел из комнаты прежде, чем она нерешительно кивнула.

Алана машинально сняла маску, защитный жилет и ленту, которой перевязывала свои длинные черные волосы. Смутная тревога охватила ее.

Глава вторая

Праздник в приюте не помог Алане расслабиться и перестать думать о том, что ей предстоит дома. Мало того, детские проказы раздражали ее сегодня настолько, что она даже прикрикнула на Генри Мэтьюса:

– Может, тебе уши надрать?

Генри был одним из ее любимцев. Многие дети в приюте, не знавшие своих настоящих родителей, брали себе фамилию Паппи, с его разрешения, конечно. Генри, который хотел выделяться во всем, выбрал вместо этого имя Паппи.

Генри был не таким, как остальные. Он не просто отличался очень острым умом, быстро схватывая все, чему его учили, но также проявлял и развивал талант, который должен был сослужить ему добрую службу, когда настанет время покидать приют. Он умел вырезать из дерева замечательные вещицы: украшения, людей, животных. Алане он подарил ее собственное изображение. Она так растрогалась в тот день, когда он сунул ей в руки фигурку и убежал в смущении! Позже она отблагодарила Генри прогулкой в Гайд-парке и предложила захватить с собой некоторые из его поделок. Один из уличных торговцев заплатил за них Генри несколько фунтов, и этих денег оказалось больше, чем он когда-либо носил в карманах. Тот случай окончательно убедил паренька в том, что его талант чего-то стоит.

Сейчас она поймала его на том, что он сцепился с мальчиками помладше из-за своей резной поделки. Но на ее угрозу он только нахально улыбнулся:

– Не надерете вы мне уши! Вы слишком добрая.

Да, она была не способна на это. Но у нее имелся метод получше. Она бросила на него разочарованный взгляд.

– Я думала, ты умеешь щедро делиться с теми, кому не так повезло, как тебе.

– И вовсе мне не повезло…

– Ведь ты обещал быть великодушным, – напомнила она.

Генри насупился, но сунул своего игрушечного солдатика маленькому мальчику, который немедленно убежал с подарком.

– Ежели сломает, то я ему шею сверну, – пробормотал Генри.

Алана укоризненно цокнула языком.

– Похоже, нам не мешало бы поработать над твоим отношением к подаркам. Щедрость согреет тебе душу, тем более что ты легко можешь вырезать другую игрушку.

Генри возмущенно взглянул на нее:

– У меня четыре часа ушло на резьбу. Я работал допоздна, а наутро заснул в классе и получил за это нагоняй. А этот поганец спер солдатика из моего сундука. Может, вам стоит научить его не воровать, вместо того чтобы учить меня раздавать свои работы?