Когда приближаются дали

Скамейка блестела под луной, покрытая будто стеклянной коркой. На дорожке - нерасплескивающиеся лужицы, осенний ветер проносится над ними, даже не тронув рябью.

Наде холодно, она прячет ладони глубоко - до самых локтей - в рукава, вздрагивает и еще ближе придвигается к Алексею. Нехорошо, конечно, стыдно, но что поделаешь, если он не понимает, что надо взять ее замерзшие ладошки и отогреть своим дыханием.

Сегодня она услышала грустную Алешкину повесть, и стал он от этого еще ближе, роднее. Сколько перенес, сколько вытерпел! Какими смешными кажутся теперь ее мелкие горести, обиды, неудачи. Даже совестно за них. Она бы не выдержала, умерла, если пришлось бы испытать хоть десятую часть Алешкиных невзгод. А он все вытерпел.

Алексей родился в Ленинграде. Помнит, как мама водила его в детский сад мимо бронзовых коней на мосту, мимо Дворца пионеров. Папа и мама уехали в командировку на все лето. А детский сад вывезли на морское побережье Эстонии. Это было летом сорок первого года. Началась война, неожиданное нападение врага не позволило вывезти всех ребят вовремя, часть из них осталась в оккупации, в том числе и Алексей.

Ребят увезли в Германию. Алексея отдали на воспитание фермеру. Чистить птичники, делать самую черную работу. Он сбежал. Долго бродил по лесу, его поймали, высекли и отдали другому фермеру. В конце войны Алексея перевезли в Западную Германию, где он попал к американцам. Держали его в лагере для перемещенных лиц, говорили, что вот-вот отправят на родину, но дело это слишком затягивалось. Мальчишка оказался строптивым. Тогда его в числе таких же решили убрать подальше. Привезли в Южную Америку.

- Пальмы, бананы. Очень жарко, - рассказывал Алексей. - Потом много кар... грузовик по-русски. Ехать много. - Алексей с трудом подыскивал нужные слова. Смущался, сжимал пальцы до хруста, до боли.

Надя, зная английский язык, приходила ему на помощь.

Среди тех, кого вывезли из Западной Германии, были и подростки вроде него и взрослые разных национальностей: русские, поляки, чехи. Кого соблазнили посулами, а кого взяли и угрозами, шантажом. Всех их расселили далеко друг от друга. У негров Алексей научился английскому, но говорил еще очень плохо. Бежать было трудно. Мечтал пробраться в портовый город, а там проскользнуть на торговый корабль, отправляющийся в СССР. Но до порта Алексей не добрался. Несмотря на полуголодную жизнь, побои и болезни, вытянулся он здорово, возмужал. Когда, измученный после многих дней тяжелого путешествия, Алексей появился на улице какого-то пыльного городка, подошел полисмен и вежливо препроводил путешественника к шерифу. Потом пятиминутный суд, и в результате тюрьма за бродяжничество.

Алексей говорил, закрыв глаза, раскачиваясь, будто мучился острой болью, не зная, как утихомирить ее.

Выпустили его из тюрьмы, в кандалах отправили обратно к плантатору отрабатывать долг. Терпел, мучился и опять сбежал, но в другую сторону. Стал работу искать. "Джаб". Пытался собрать денег на дорогу в порт, хоть одеться немножко. Оборванный ходил, босой. "Трэмп" - бродяга. Никто на работу не принимал, собаками травили. Ничего не умел делать Алексей. Сборщик бананов, ананасов, ломка табака - разве это профессия? Мускулы слабые, желтый от малярии, тощий. Кому нужны такие работники? Страшился тюрьмы, а сесть он мог прочно, если дознаются о его происхождении. "Красный" - и все тут, Была еще и другая причина, из-за которой Алексей молчал. Он не мог назваться советским. Разве такие бывают советские люди? Ведь он обыкновенный бродяга, неграмотный, грязный, оборванный. Он не имеет права позорить свою родину. Никогда. И Алексей Васильев, едва научившийся читать по складам - как давно это было! уже начал позабывать русскую речь, сторонился людей, а потому почти не знал и чужого языка. Вера в спасение оберегала замученного юношу от тупой покорности животного. Он часами смотрел на звезды и думал о том, что только они связывают его с родиной, так же сияют над ней. Однажды под вагонами приехал в порт. Сколько раз по дороге его снимали, били. А он опять цеплялся...