Когда причиняют добро. Рассказы

Кён не считала себя высокомерной и не считала себя вправе судить о чужой жизни. Она была домохозяйкой. У неё была учёная степень, и некоторое время она читала лекции в небольших университетах там и здесь, но всё это осталось в прошлом. Она вышла замуж весной того года, когда ей исполнилось тридцать два. Муж был на три года её старше, получил специальность врача общей практики и сейчас возглавлял клинику косметической и пластической медицины. Когда любопытствующие спрашивали, как она познакомилась с мужем, Кён всегда отвечала, что на танцах. На что спрашивающие либо удивлялись: «Неужели?», либо всем своим видом выражали любопытство. И каждый раз в такие моменты Кён переполняло чувство, будто она живёт совершенно уникальной жизнью. Конечно, нелегко было бы объяснить, что значит «уникальный» в данном случае. Но она точно не имела в виду ту уникальность, под которой понимают нечто единственное в своём роде. Кён действительно познакомилась со своим будущим мужем на встрече любителей латинских танцев, но они не танцевали. Они вообще никогда не танцевали друг с другом. Кён до сих пор даже ни разу не видела, чтобы её муж танцевал. Так же как и её муж никогда не видел Кён танцующей. Когда ей исполнился тридцать один, Кён почувствовала, будто весь мир повернулся к ней спиной. Защита диссертации откладывалась ещё на один семестр, и, кроме того, она рассталась со своим молодым человеком. В попытке сбежать от всего этого Кён отправилась в путешествие по Восточной Европе, но и там для неё ничего не изменилось. Да, её окружали красивые пейзажи. Но не настолько уж и красивые. И даже глядя из окна на течение Дуная, она непрестанно думала только о числе тридцать один. Вернувшись домой, она объявила, что возьмёт небольшой тайм-аут, чтобы разобраться в себе, чем вызвала недовольство родителей. Они это услышали как «ещё некоторое время поживу для себя». Отец пригрозил, что лишит её финансовой поддержки, если она и дальше продолжит валять дурака. Кён не обратила на это внимания.

От скуки она зарегистрировалась на форуме любителей латиноамериканских танцев и, почитав его, узнала, что каждые выходные в районе Синсадон в одном клубе проходят уроки сальсы. Она часто бывала недалеко от того места. В какую-то незадавшуюся субботу, когда у неё не оказалось никаких планов на день, поддавшись импульсу, Кён пришла в этот клуб и открыла для себя очарование сальсы. Хотя правильнее будет сказать, что очаровал её не сам танец, а общество участников этого клуба. Людей было немного, и занятия были организованы таким образом, что новичкам давали в пару опытного партнёра. Участники в большей массе своей были примерного одного с Кён возраста. И они сильно отличались от её прежних знакомых. Они относились друг к другу с искренней симпатией. Новичков они принимали в свой круг сразу же и окружали их заботой, шутками и дружеской атмосферой. Они знали только имена и возраст друг друга. А в том мире, в котором росла Кён, это было равносильно тому, что они и вовсе ничего не знают друг про друга. Это удивило и тронуло Кён до глубины души. Ей нравилось, что достаточно сказать о себе только имя и возраст и не открывать других подробностей своей жизни. Другой вопрос, что в её жизни и не было ничего такого, что стоило бы скрывать.

Кён начала полноценно тренироваться, присоединившись к тридцать седьмому потоку учащихся. Через несколько месяцев у них планировалось показательное выступление. В потоке было пятнадцать мужчин и пятнадцать женщин. Каждую неделю по средам и субботам они допоздна упражнялись в танце, а после окончания занятия продолжали веселиться до утра. Сложно описать, с каким удовольствием они пропускали по кружке пива, натанцевавшись до седьмого пота. Кён словно открыла дверь в доселе неизвестный ей мир. «Может, это и есть раскованность?» — размышляла про себя Кён. Редко встретишь, чтобы взрослые люди добровольно дважды в неделю проводили своё время с незнакомцами. Но в кругу её соратников по танцам требовалось совсем немного времени, чтобы выработалось особое тёплое чувство, которое связывало их всех.