Когда придет Большая Черепаха

Теперь она может как следует разглядеть пришельца из Панциря-3, потому что стоит чуть за спиной у Драматурга и смотрит прямо в лицо Анджея. Он довольно молод. Бледный, глаза темные, но он сильно щурится от яркого света, так что они могут быть и светлее, чем кажутся. Девушка мысленно убирает с его лица черную щетину, смывает грязь и паутину с волос – черных, да, кажется, все-таки он черноволосый – и получается очень даже ничего.

– Какой милашка, – произносит она вслух.

– Лулу! – тут же одергивает невесту Отто. – Тебе не стыдно? Я вообще-то рядом стою.

– Я с эстетической точки зрения, – с жаром возражает Лулу, но все равно краснеет.

Наташа молчит, не обращая внимания на их перепалку.

Тем временем, Драматург все еще держит Анджея «под прицелом» своей трости, как бы говоря: одно неверное движение – и я сломаю тебе нос. Впрочем, мужчина, кажется, обессилел настолько, что даже смотреть вверх ему трудно. Старика это, очевидно, не трогает, и когда он задает следующий вопрос, в интонациях нет и намека на дружелюбие:

– Из Панциря-3, значит? Но там ведь никто не выжил. Три дня уже прошло.

– Три дня? – переспрашивает Анджей, с трудом поворачивает голову и обводит людей воспаленным взглядом, а потом добавляет совсем тихо, так, что его слышат только те, кто стоит ближе всего: – Мы шли так долго?..

– Мы? – уточняет Драматург.

– Да. Нас было трое. Где я?

– В Панцире-7. Но ты пришел один. Где твои спутники?

Мужчина опускает голову, быстро облизывает сухие, покрытые коркой губы.

– Погибли, – говорит он. – Пожалуйста, дайте мне воды!

– О, Большая «Ч»! Бедняжечка! – тихо произносит Лулу, качая головой, и Отто берет ее за руку, сжимает пальцы в знак поддержки. Им, правда, очень-очень жаль этого парня. Но, конечно, никто не откликается на его просьбу. Всякий разумный человек понимает: если Анджей шел через тоннели, он почти наверняка заражен и опасен для окружающих. Это не передается через дыхание, и если просто стоять поодаль, вот как они сейчас, ничего страшного не случится. Но никто не должен приближаться к тем, кто находился в зоне заражения, нельзя дотрагиваться до них, брать у них что-то из рук и все такое прочее. Драматургу, конечно, можно. Он каким-то образом все эти годы умудрялся оставаться здоровым, а потому многие считают его не совсем человеком. По крайней мере, Лулу уверена: их старший не такой, как все. Он из другого теста.

– Как ты дошел сюда без костюма Слона? – спрашивает Драматург, пропустив последние слова мимо ушей. – Все знают, что воздух там отравлен. Ты должен был умереть, как и твои спутники, причем еще в первые часы. Как тебе удалось выжить, и почему только тебе?

Человек издает слабый стон.

– Я не знаю. Прошу вас, воды… хотя бы один глоток…

– И почему вообще вы оказались в этих тоннелях? Электричество отключили ночью. Все спали. А вы что там делали? Или вам было известно об аварии заранее?

Но Анджей, кажется, уже ничего не слышит.

– Умоляю, сжальтесь… я хочу пить…

– Бедняжечка, – повторяет Лулу с горечью.

И в этот момент кто-то отталкивает ее в сторону, а Отто шипит:

– Наташа! Стой, что ты делаешь?

Но та делает вид, будто не слышит. Наташа решительно выступает вперед, не обращая внимания на громкий шепот. Она подходит к лежащему на полу мужчине и опускается на колени рядом. А потом, к удивлению товарищей, негодованию Лулу и ужасу Отто, снимает с пояса фляжку и подносит к губам незнакомца.

– Наташа! – шипят ее друзья в унисон.

Только уже поздно. Анджей дрожащей рукой хватает фляжку и припадает к ней с такой жадностью, что будь там и все пять литров из резервуара, он осушил бы ее одним глотком. Но, кажется, Наташа «села на мель», как они это здесь называют, и носила с собой совсем немного воды. Мгновение – и фляжка пустеет.

Анджей протягивает ее владелице и, глядя девушке в глаза, с благодарностью произносит:

– Спасибо.

Лулу следит за происходящим широко открытыми глазами. Отто так сильно сжал ее руку, что пальцы занемели, но она даже не реагирует. Ее лучшая подруга только что отдала свою воду человеку, который заражен с вероятностью девяносто девять процентов. Это самоубийство. Ее выбросят в открытое море вместе с этим несчастным! Но Наташа как будто не понимает, что уже стоит на краю пропасти, она не берет фляжку и обводит взглядом собравшихся.

– У кого-нибудь еще есть вода? – требовательно спрашивает она.

Люди перешептываются. Некоторые, не стесняясь, крутят пальцем у виска. Девушка ищет в толпе друзей и бросает на них умоляющий взгляд.

– Лулу! Отто! Я же знаю, что у вас есть. Я верну все до капли! Ну же!

Но они не двигаются с места.

– Да что с вами, люди?! – в отчаянии восклицает Наташа. – Неужели вам настолько все равно? Этот человек шел сюда три дня, все его близкие погибли, а вам пару глотков жалко? А если бы кто-то из вас оказался на его месте?

Они не отвечают, только выразительно переглядываются. Лулу слышит, как кто-то за ее спиной произносит:

– Больная. Совсем как ее папаша…