Когда приходит Андж

Вот пискнула на двух нотах калитка, выпуская отца, смолкли по гравию зернистые звуки, и все это было настоящим, вещественным, как яблоко в ладони, – счастьем, которое хотелось остановить фаустовским жестом мудрости.

Стаканский стоял в позе Властелина Времени, скрестив руки на груди, покачиваясь на скрипучих купальных мостках. Он ясно представил, как входит в мансарду, улыбаясь, и видит воздушную спящую Анжелу, чувствует мощное желание. Почему-то он никак не мог вообразить, что она бодрствует и смотрит на него, не хватало бесстыдства предложить ей позы, о чем он так мечтал, вспоминая порнографические фильмы, боялся он также, что слишком скорая эякуляция лишит его силы…

Тут вчерашняя тыква, обугленная, вернулась домой, с гулким стуком ткнувшись о мостки, как гроб в «Рублеве»… Стаканский вдруг подумал, что Анжела опять сбежала, с нарастающей тревогой поднялся в мансарду, тихо постучал, ответа не последовало, он надавил на дверь – комната была пуста, кровать кокетливо заправлена, пуста.

Стаканский рассмеялся в голос и приник к холодной перине, лаская подушку и простыни, он нюхал и целовал силуэт, оставленный девушкой в постели – ее набитые куриным пухом плечи и груди, медленно спускаясь ниже, до самых кончиков ее пальцев на ногах…

Он заглянул под кровать и увидел пару подследников, в глубине – свой детский ночной горшочек и розовый, женственный, аккуратно завязанный в узел – презерватив.

Стаканскому стало тоскливо и тошно, особенно до тошноты было жалко отца, который приводил сюда одну из своих длинноволосых старух, почему-то именно сюда, а не в гостиную, на широкий ковер… Не видела ли этой гадости Анжела, если искала горшочек, подумал он и, морщась, двумя спичками взял гадость и вывел ее за окно. Кондом плюхнулся в Клязьму и поплыл, покачиваясь, как поплавок, вдруг какая-то молниеносная рыба заглотила его – подумалось, что она родит множество мелких Стаканских, братьев его и сестер…

Тут раздался внизу бодрый шум ватерклозета, звук откидываемого крючка, скрип. Стаканский вздрогнул и, просияв, бросился по ступенькам.

– Ау, где ты? – послышался звонкий голос Анжелы.

Стаканский пробежал по нижнему коридору, свернул за угол, влетел в гостиную. Бачок набрал дозу воды и замолчал. Наверху простучали шаги. Стаканский, закрутившись на винтовой лестнице, влетел на галерею, но обе спальни были пусты. – Анжела, я здесь! – радостно крикнул он и захлопал в ладоши, но она не отозвалась, тогда он сбежал в сад, спустился на пляж, но и там не нашел ее… – В прятки! – крикнул он на воздух и двинулся разыскивать ее, минут пять блуждал по коридорам и комнатам, но вскоре понял, что слышит лишь скрипы и стуки, обычные для неодушевленного дома.

Калитка была распахнута настежь, он схватил свою сумку и выбежал, быстро прошел дачную улицу, свернул и увидел маленькую фигуру в розовом платье, Анжела вошла в автобус, который, налившись звуком, будто огромный жирный жук, тут же тронулся, Стаканский пробежал через пойменный луг к станции, все время видя автобус, петляющий вдали по объездной дороге, на станции он увидел автобус, стоящий на следующий рейс, и хвост электрички, тогда, миновав переезд, он добрался до параллельного шоссе и легко, как в хорошем сне, остановил первый же грузовик, но машина шла медленно, уже переводя нас в сон дурной, на станции Храпуново чуть было не догнав электричку, снова отстала, в черте города Стаканский взял такси, но на вокзал опоздал всего лишь на минуту, Анжелин голубой бант мелькнул на сходе с эскалатора метро, Стаканский оказался в следующем поезде, и в конце этой непрерывной потной погони дверь комнаты хлопнула перед его носом.

– Кто там? – раздраженно отозвалась Анжела.

Стаканский повторил стук и его недовольно впустили.

– Я звал тебя, – вымолвил он.

– Когда?

– Там, – весело махнул он рукой, – на даче.

Анжела весьма натурально изобразила удивление и уставилась на него.

– Ну хорошо, – скучно вздохнула она, не желая продолжать игру. – Допустим, я действительно была у тебя на даче. Но зачем же так преследовать меня? Что – «я думал», «я хотел»? Заруби себе раз и навсегда на своем длинном носу: я никогда не буду с тобой. Садись, – сказала она примирительно, увидев, как он заморгал глазами. – Выпьем кофе. Недолго – я очень устала, – Анжела отворила шкаф, разыскивая чашки…

– Почему такие как ты думают, – говорила она, стоя к Стаканскому спиной, – что они могут рассчитывать на таких как я?

– Но Анжела! – вскричал он. – Вчера…

– Не было никакого вчера, слышишь? – прошипела она. – Это тебе опять приснилось.

Кофе поспело. Анжела ласково разлила по чашкам, Стаканский сделал слишком большой глоток и скорчился от боли. Анжела похлопала его по спине. Вдруг он увидел галстук и, раскрыв рот от ужаса, присмотрелся к нему.

– Это галстук отца, – сказал он. – Откуда он здесь?

– Это галстук Анджа, – возразила Анжела.

– Странно, – пробормотал Стаканский, – у отца есть такой же.

– Был, – вздохнула Анжела, – Видно, это и вправду галстук отца, и Андж попросту спер его, пока ты там ползал в нокауте. Он это любит.