Когда приходит любовь

— Нет, я так не думаю. Но я не знаю, что буду делать дальше. Я люблю работать, мне нравится делать то, что у меня хорошо получается. Дело в том, что у меня нет никакого призвания. Пока, во всяком случае. — Корнелия надула щеки, затем с шумом выпустила воздух. — Если что-нибудь придумаешь, не забудь сказать мне.

— Обязательно, — торжественно пообещала Клэр. Корнелия улыбнулась и вскочила, чтобы поприветствовать женщину, которая только что вошла в кафе.

Клэр обернулась и увидела женщину в длинном коконе-пальто винного цвета, шляпе, как у Шерлока Холмса, шарфе всех цветов радуги и высоких резиновых сапогах, в каких мужчины ловят форель. Сапоги были ядовито-желтого цвета. Она выглядела так, будто явилась с четырех съемочных площадок, а не с одной.

— Линни, — сказала Корнелия девочке. — Кстати, насчет сногсшибательного.

Линни, замерев у дверей, осмотрелась и остановила взгляд на Корнелии.

— Нет, ты, наверное, шутить изволишь! — крикнула она.

Корнелия жестом пригласила ее пройти. Линни вошла и протопала через комнату, на секунду приостановившись, чтобы оглядеть красно-белую рубаху Хейса. Корнелия взглянула на Клэр, и брови ее взлетели.

Когда Линни плюхнулась на стул рядом с ней, Корнелия сказала:

— И не начинай. Насчет рубашки.

— Вот еще! — воскликнула Линни. — А ты, должно быть, Клэр. — Клэр кивнула.

— Ничего себе сапожки. Мне надо возвращаться за стойку, — сказала Корнелия. — Но не смей обо мне ничего рассказывать, пока меня нет. И, Клэр, подсаливай все.

Линни пододвинула к Клэр большую солонку с белым порошком.

— Милости просим, — сказала Линни, мило улыбаясь.

— Это сахар, — поправила ее Корнелия и повернулась, чтобы уйти. Клэр положила ладонь на ее руку, Корнелия посмотрела на нее и тут же присела, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с лицом Клэр.

— Барселона, — тихо сказала Клэр. — Мы были в машине, и она плакала, потом остановилась, чтобы высадить меня. Я долго шла, пока совсем не стемнело. И какие-то подростки подвезли меня до дома. Но у нее были два билета. До Барселоны. Она хотела полететь туда на Рождество. Может быть, туда она и отправилась. — Корнелия выслушала Клэр, не шевелясь. Потом погладила ее по лицу и кивнула.

— Хорошо. Спасибо. Это определенно поможет. Ты смелая девочка. — Она поцеловала ее в лоб, что удивило Клэр и, похоже, удивило саму Корнелию. Но Клэр решила, что это нормально, и улыбнулась — не беспечно и весело, но так, как она улыбалась раньше и не улыбалась уже очень давно. Во всяком случае, улыбка показалась ей настоящей.

Оставшись с Линни, с ее шляпой и сапогами и почти обычными серым свитером и джинсами, обнаружившимися под чудовищным пальто, Клэр смутилась.

— Теперь, когда она ушла, это зловредное насекомое, скажи мне, что ты думаешь о красной рубашке ковбоя? Честно, просто блеск, верно? — Линни наклонилась к ней поближе с таинственным видом.

Клэр еще раз взглянула на рубашку и сказала:

— Ну, если она вам так нравится, стоит спросить у него, где он ее взял.

— Очень дипломатично, мисс, — сказала Линни, — я, пожалуй, так и поступлю.

— Его зовут Хейс, — подсказала Клэр.

— Ну разумеется, его зовут Хейс, — простонала Линни. — В этом заведении нормальных имен не встретишь.

На столе перед Клэр и Линни появились сливочный рожок, фруктовый торт с невообразимо идеальными вишнями сверху и пушистый шоколадный круассан, чашка какао для Клэр и кофе с пышной пенкой для Линни. Клэр оглянулась и заметила хрупкую фигурку Корнелии, скрывшуюся за стойкой.

— Кормилица наша, — сказала Линни. — От матери своей унаследовала. Обе они придерживаются философии, что все беды мира можно вылечить сытной и вкусной едой, хотя Корнелия скорее всего в этом не признается.

— Значит, у нее все же есть мама, — задумчиво произнесла Клэр.

— Ты о Платоне слышала? — спросила Линни после паузы, во время которой она отломила кусок сливочного рожка и откусила от него.

— Вроде как, — призналась Клэр. — Мы в этом году проходили мифы, философия будет в следующем году.

— Мифы интереснее. Люди превращаются в деревья, коров, лебедей. Я бы хотела стать павлином, наверное. Правда ведь здорово — хоть на время стать одновременно потрясающе красивой и тупой. Короче, мама Корнелии — Элли. А Корнелия — платонический вариант матери. И если хочешь знать мое мнение, они могли бы больше ее за это ценить. Ее отец тоже прелесть.

— Корнелия — подружка моего отца? — спросила Клэр.

— Да, я думаю, именно так все оно и есть. По крайней мере пока, — сказала Линни с набитым ртом.

— Вы думаете, они поженятся? — Едва задав этот вопрос, Клэр вдруг поняла, что ей очень важно это знать. Она потом сообразит почему.

Похоже, Линни колебалась между двумя ответами или пыталась решить, какого ответа ждет Клэр. Наконец она вздохнула.

— Мы конкретно об этом не говорили. Но если хочешь знать мое личное мнение, то думаю, что нет. Я не думаю, что Корнелия выйдет замуж за твоего папу. Но случается, я ошибаюсь. Я часто бываю права, но не всегда. Она смотрит на него сияющими глазами. Это так.