Когда приходит любовь

Но долго так продолжаться не могло. Клэр весь день думала о матери, иначе и быть не могло. В какой-то момент она отвела меня в сторону, чтобы показать их общую фотографию. В доме почти в каждой комнате были фотографии Клэр в рамках. Она была прелестным малышом и, с небольшим перерывом на беззубость и взлохмаченность, всегда была очень хорошенькой. Фотографии Мартина отсутствовали, а фото Вивианы я увидела только в библиотеке, его мне показала Клэр. После того как я это фото увидела, я глубоко вздохнула, оценив скромность и сдержанность Вивианы, потому что если бы я так выглядела, потребовался бы Геркулес, чтобы пресечь мои попытки залепить все стены в доме своими фотографиями. Мне сначала показалось, что она похожа на Грейс Келли, но потом я передумала. На самом деле Вивиана необыкновенно походила на малоизвестную актрису по имени Лизабет Скотт, которую часто называют Лорен Бэколл для бедных, хотя она была необычной красоткой, сумевшей переиграть такую актрису, как Барбара Стэнвик в фильме «Странная любовь Марты Иверс». И вообще, насколько беден этот бедняк? В худшем случае у этого парня всего одна вилла и маленькая яхта. Так что не тратьте зря свое сочувствие.

На этой фотографии Клэр лет восемь, она держит руки на уровне подбородка, и понятно, что они только что были сложены лодочкой; она удивленно смотрит вверх. Ее мать рядом, она смотрит на Клэр, и как бы сногсшибательно ни выглядела Вивиана, самое изумительное на фотографии выражение ее лица. Столько в нем любви. Мне захотелось заплакать, когда я подумала, что эта женщина никогда бы не хотела стать человеком, который смог напугать ребенка и бросить его.

— Там была бабочка. Но она в последнюю минуту улетела, — пояснила Клэр, и когда она смотрела на фотографию, улыбаясь самой себе и воспоминаниям, она выглядела очень маленькой девочкой, значительно моложе одиннадцати лет. Мне хотелось обнять ее, но я сдержалась. Я понимала, что этот момент не принадлежит мне.

И хотя Клэр в этот день была спокойна и весела, я знала, что в этом доме, куда она вернулась, мать была везде. Даже я почти что ждала, что Вивиана войдет в дверь, а что чувствовала Клэр, можно только представить.

Наша птичка уже была нарезана, разложена по тарелкам и дружно съедена. Венский хор мальчиков пел «Безмолвную ночь» ангельскими голосами. Лицо Клэр сияло. И в это время в гул разговора ворвался стук в дверь.

Все замерли, повернулись к двери, потом посмотрели друг на друга. Будь мы животными, наша шерсть встала бы дыбом. Никому не пришло в голову, что вряд ли Вивиана стала бы стучать в собственную дверь. Клэр сидела выпрямившись, обхватив себя руками, и дышала так громко, что я слышала ее сквозь музыку.

Затем она метнулась к двери, распахнула ее и отступила на несколько шагов. В дверях стоял очень удивленный мужчина лет тридцати или около того с длинноватыми светлыми волосами, в лыжной куртке и очках. Мартин вскочил и воскликнул:

— Ллойд!

Клэр издала ужасный звук, как будто подавилась, и мы с Тео тоже вскочили. Он добрался до нее первым и обнял за поникшие плечи, но она вырвалась и кинулась прочь из комнаты. Мы услышали, как она бежит вверх по лестнице, и переглянулись.

— Оставить ее в покое? — спросил Тео, и я кивнула. Пусть какое-то время побудет одна. Трудно было решить, что делать. В этом доме мы были чужими, вне зависимости от того, насколько нравились Клэр.

Мартин сказал усталым голосом:

— Входите, Ллойд. — Тот вошел, закрыл дверь, но не стал снимать куртку, да никто и не предложил ему это сделать, даже Мартин, чьи безукоризненные манеры были на уровне рефлекса.

— Простите, что так ворвался. Рождество и все такое. Ехал мимо дома, чтобы просто проверить. Увидел свет.

Ллойд не был похож на крутого детектива, каких мне доводилось видеть, но говорил он в этом стиле. Отрывисто. Никаких личных местоимений.

— Разумеется, — сказал Мартин. — Ллойд, это Корнелия Браун и Тео Сандовал. Моя дочь Клэр открыла вам дверь. Она прекрасно держится, но ей сейчас очень тяжело.

— Докладывать нечего. Никакой почты. Она наверняка ее приостановила. Видел, как двое подходили к двери. — Ллойд достал откуда-то блокнот и открыл его. — Леди с девочкой примерно возраста Клэр. Ездит в «форде». Черном. Номера пенсильванские. И еще высокая дама в белом «мерседесе». Оставила коробку с печеньем и карточку: «Счастливого Рождества. Я уеду на Новый год на Барбадос с Заком. Помнишь его? Кабельщик. Похож на Тома Круза. Сет присмотрит за магазином. Позвоню, когда вернусь. С любовью, Сисси». — Большинство людей не произнесли бы так монотонно — «Похож на Тома Круза», но Ллойд и не принадлежал к большинству.

— Сахарное печенье или шоколадное? — спросила я, потому что стояла молча и чувствовала себя почти идиоткой. Ничего удивительного, что, задав этот вопрос, я ощутила себя еще большей кретинкой, но мой вопрос заставил Ллойда выражаться полными предложениями.

— Сахарное и шоколадное в форме елок и звезд. С глазурью, — сказал он и покраснел. — Я… ну, я подумал… если его здесь оставить, оно может привлечь насекомых и животных и всяких других.