Когда пришла чума

Девчонка захныкала сильнее, от её жалобного голоска стало не по себе, словно по сердцу бритвой полоснули. А Степан, который продолжал стоять рядом, даже втянул голову в плечи. Ему всё это тоже не нравилось.

Светлана стала осторожно снимать с девочки платье, и оно порвалось. Обнажилось худенькое тельце, обрывки ткани упали под ноги, и все увидели признаки чёрной оспы. На груди малышки были крупные пустулы, несколько штук. Судя по всему, она заразилась вчера или позавчера, стала вибриононосителем и принесла заразу к нам. Сколько мы от болячки бегали и сколько опасностей на дороге избежали, а в итоге попались. Причём по собственной глупости. Но мы – ладно. Я и Степан в стороне, с подветренной стороны, и дядька с Людмилой тоже. А вот Светлана, её сестры и старшие Ивановы заразу зацепили. Сомнений в этом не было, и единственная надежда, что у кого-то есть природный иммунитет. Но шансы на это невелики.

– Всем назад! Отошли от машин! – Дядька направил на наших попутчиков пистолет, а вслед за ним его движение повторила Людмила, которая обеими ладонями обхватила ПМ.

– Как же… – Светлана заметно побледнела, её ноги подкосились, и она медленно опустилась на землю, заплакав.

Сестрёнки прижались к девушке и тоже захныкали. Тут же рядом Аня и братцы Ивановы, здоровые мужики, которых охватила паника. Они немного постояли на месте, а потом отскочили в сторону от Светланы и детей, схватились за оружие, и Гена завопил:

– Мы к ней не прикасались! Мы не заразные! Сейчас шлёпнем их, и всё будет в норме!

– Батя! Не глупи! – закричал Степан. – Опусти оружие! Однако Гена Иванов своего сына не слышал или делал вид, что не слышит. Дрожащими руками он попробовал снять «сайгу» с предохранителя, но пальцы не слушались. То же самое у Ильи: дикий ужас, паника и невозможность справиться с оружием. Хотя опыт охоты у братьев наверняка имелся.

– Бросили стволы! – отдал приказ Андрей Иванович.

Его команда была проигнорирована. Гена наконец опустил вниз предохранитель, а затем резко передёрнул затвор и стал поднимать ствол, направляя его на Светлану и детей.

И как в такой ситуации поступить? Я это знал и взял Ивановых на прицел. Но тут же на меня набросился Степан, ударил по автомату и увёл ствол в сторону. Но был ещё дядька, и он стал стрелять в мужиков. Действовал быстро и бил точно. Одна пуля – в голову Гены. Вторая – в тело Ильи. Ивановы упали, и Вага, не приближаясь к ним, провёл контроль. После чего посмотрел на меня и Степана.

Младший Иванов не дёргался. Он развёл пустые руки в стороны и молчал. Его взгляд был направлен на отца, и если бы я захотел, то мог бы его легко пристрелить. Но зачем? Разве он не прав? Парень не хотел, чтобы отец погиб, и на его месте я поступил бы точно так же, постарался бы этого не допустить.

– На колени, – сказал я ему. – Руки за голову.

Он подчинился. Парень опустился на колени, и, обойдя его, я ударил его ногой в спину. Степан упал, и я спутал ему руки.

– Убьёшь? – безучастно спросил он.

– Нет. Полежишь спокойно. Потом решим, что делать. Но убивать тебя смысла не вижу. Ведь ты понимаешь, что иного выхода не было? Либо твои родственники, либо дети.

Степан промолчал, и, оставив его, я подошёл к Андрею Ивановичу, который отвесил мне леща и прошипел:

– Ты куда смотрел? Совсем разум потерял? Ты мог подумать, что девчонка заразная и приближаться к ней нельзя?

Я огрызнулся:

– Так вышло. Растерялся, а тебя рядом не было.

– Пора самому думать. Не маленький уже, и я не могу постоянно находиться рядом, чтобы твои сопли вытирать.

Можно обидеться. Но мне было не до того. Ведь я думал не о себе, а о девушке, в которую стал влюбляться и уже считал своей. Ну и о девчонках, к которым привык, конечно. Поэтому спросил старшего:

– Что теперь?

Андрей Иванович понял, что именно меня интересует, и ответил сразу:

– Оставляем Светку и девчонок на месте. Вещи у них будут, и палатку дадим. Продуктами, водой и лекарствами тоже поделимся. К себе их не подпускаем, стережёмся. Отъедем дальше, я полянку неподалёку видел. Потом посмотрим. Может, ещё всё обойдётся. Степана заберём. Пока расклад такой. Если есть какие-то мысли, выкладывай.

Свежих идей не было. Поэтому я с дядькой согласился, и мы поступили, как он наметил. Бросили Светлану и детей и перебрались на другое место с таким расчётом, чтобы ветерок с реки дул от нас. Я попытался поговорить с девушкой издалека, но она опустила голову и сделала вид, что мы незнакомы. Что это? Презрение или погруженность в собственные мысли? Я не знал. Просто смотрел на неё, и моя душа разрывалась на части, а в голове роились хаотичные мысли: «Как?! Почему?! За что?! Неужели Бог, если он есть, допустил это?! Ладно, мы с Андреем Ивановичем, на нас кровь! Возможно, заслужили мучительную гибель! А детей-то за что?! Чем они провинились?! А Светлана?! Какие грехи на ней?!»