Когда пришли триподы

Марта обняла Анжелу, которая негромко всхлипывала.

– Мы зашли так далеко не для того, чтобы сдаться.

– Остается Швейцария.

Марта нетерпеливо сказала:

– Если они взяли верх на острове, это включает и аэропорт. Запрет на полеты здесь может не действовать: для триппи чем больше путешествующих, тем лучше. Но они будут настаивать, чтобы все пассажиры были в шапках.

– Да, будут.

Папа отправился в кормовую кабину. Я не удивился, что он опять вспомнил Швейцарию. Для него встреча с Ильзой важнее борьбы против того, чтобы на нас надели шапки. Нет, это неправда. Но все равно очень важно.

Однако я удивился, что он так легко сдался. Я смотрел на ноги людей, проходивших мимо причала, и гадал, в шапках эти люди или нет и – в сотый раз – что же чувствуют люди в шапках. Печально думал я о том, что вскоре, вероятно, мне придется это узнать, но тут вернулся папа, неся чемоданчик дяди Яна. Он достал оттуда одну из шапок.

– В основном это радиоприемник или нечто аналогичное. Проводка под резиной. Ее легко перерезать ножницами. Шапка внешне ничем не отличается, но передачу не принимает. Поэтому никакого индуцированного транса, никакого приказа повиноваться триподам.

– Вы уверены? – спросил Энди.

Папа покачал головой:

– Не вполне. Но можно попробовать на одном из нас, и узнаем.

Я сказал: «Но тот, кто попробует, может стать триппи».

– Один против четверых. Снимем шапку, если понадобится, силой. – Он помолчал. – Я вызываюсь добровольцем, но лучше попробовать на физически самом слабом, если дойдет до этого.

Анжела вновь заплакала. Я не знал, что она слушает, тем более понимает.

Марта сказала:

– Не Анжела. Я, если хотите.

– Ладно, пусть буду я, – сказал Энди.

Папа не смотрел ни на меня, ни на Анжелу. Я сказал:

– После Анжелы я самый слабый. Давайте закончим.

Все молчали, пока папа лезвием своего швейцарского армейского ножа взрезал резину. Потребовалось время, но наконец он протянул мне шлем:

– Разрезал в двух местах. Должно вывести ее из строя.

Эта штука, казалось, корчится в моих руках, как змея. Раньше я не рассматривал ее внимательно: похоже на гибкую тюбетейку. Несколько дней назад я бы не поверил, что она может отнять у меня свободу мысли и воли, но теперь верил. И не так-то легко поверить, что ее так просто вывести из строя. Если папа ошибся и она по-прежнему действует…

В десять лет я однажды купался в бассейне с пятиметровой вышкой для прыжков в воду. Другие мальчики прыгали с нее, но когда я поднялся, вода мне показалась в ста милях. Я хотел слезть, но смотреть в насмешливые лица показалось мне хуже, чем нырнуть. Немного, но все же хуже. И тогда был просто физический страх; сейчас же я боялся утратить свой мозг, свою индивидуальность – все во мне, что имеет значение.

Потом пришла другая мысль: а что будет, если им придется связать меня и силой снимать шапку. Уберет ли это приказ триподов из моего мозга? Доктора Монмута, чтобы разгипнотизировать меня, здесь нет. И что они сделают – свяжут меня и заткнут рот, чтобы я не поднял тревогу? И что, если снятие подействует лишь наполовину – я буду частично рабом и частично свободным? И скоро ли я окончательно сойду с ума?

Все смотрели на меня. Если бы я хоть что-нибудь из этого сказал, они бы решили, что я стараюсь увильнуть. И они были бы правы. Я подумал о доске и головах, торчащих из воды. Чем дольше оттягиваешь, тем хуже. Я перевел дыхание и натянул шапку на голову.

Да здравствует трипод…

Мне показалось, что я произнес это, я подумал, что теперь полностью на стороне врага. Представил себе, что остальные слышали и сейчас схватят меня. Но ничего не происходило. Может, просто случайная мысль? Я мысленно повторил: «Да здравствует трипод», – с замирающим сердцем проверяя себя. Потом сознательно подумал: «Ненавижу триподов…» – и испытал прилив облегчения.

– Ну? – беспокойно спросил папа.

– Все в порядке. – Я почувствовал, что дрожу. – Не работает.

Папа тоже надел шапку, и мы с ним пошли в кассу аэропорта. Он попросил пять мест на вечерний рейс в Хитроу. Клерк в очках с роговой оправой, надетой поверх резины шапки, нажал клавиши и посмотрел на экран.

– Есть пять мест, но вам придется разделиться: места в салоне для курящих и некурящих.

– Хорошо. – Папа извлек кредитную карточку из бумажника. Клерк покачал головой:

– Карточки не действуют.

– Что?

– Пока не кончится чрезвычайное положение.

– Возьмете чек?

– Если он на местный счет.

– У меня нет местного счета. Я на катере.

Клерк понимающе улыбнулся:

– Англичанин? Я так и думал. Английские чеки не принимаются. Простите. Да здравствует трипод.

Папа забрал свою карточку:

– Да здравствует трипод.

Банк находился рядом. Папа выписал чек и протянул служащему, который внимательно изучил его и вернул назад.

– Только на местные счета.

Папа, сохраняя спокойствие, сказал:

– У меня нет местного счета. Как мне получить деньги?

– Вернитесь в Англию. – Служащий потер рукой лоб под шапкой. – Мы обойдемся без вас.

Вначале Марта не поверила:

– Это Гернси, здесь все всегда дружелюбны. Я добуду деньги, управляющий в Беркли знает меня. Он уже двадцать лет меняет мои чеки.

Папа ответил: