Когда пробьет восемь склянок

Первое судно я увидел буквально через пять секунд. Но все внимание мое привлекла не эта маленькая яхта, стоящая на якоре, а весельная лодка, медленно крадущаяся со стороны бакборта, ярдах в пятидесяти от «Файркреста». Человека, находящегося в ней, я не узнал. Весла посередине были обернуты материей, чтобы по возможности заглушить звуки. Другой человек сидел ко мне спиной. Спина была очень широкой. Квин! Человек на носу был в дождевике, темном берете и в руках держал оружие. С расстояния в пятьдесят ярдов невозможно различить, какое именно; мне показалось — автомат Шмайссера. Несомненно, это был Жак, специалист. Второй тоже держал оружие, какое — непонятно. Я заметил только блеск. Значит, господа Квин, Жак и Крамер собираются нанести нам дружеский визит? Нас так и предупредила Шарлотта Скурас. Но они появились гораздо раньше намеченного срока.

Шарлотта находилась справа, в рубке. Она стояла здесь уже минуты три после чудно проведенного вечера в запертой каюте. Слева Дядюшка Артур отравлял свежий ночной воздух своей сигарой. Я взял фонарик и одновременно ощупал правый карман, чтобы убедиться в наличии «лилипута». Пистолет был на месте.

Я приказал Шарлотте открыть дверь, закрепить ее снаружи и отойти в сторону.

Потом обратился к Дядюшке Артуру:

— Возьмите руль, сэр. Когда я крикну, резко сверните на бакборт, а потом вернитесь на прежний курс.

Дядюшка Артур встал за руль, не сказав ни слова. Я услышал, как Шарлотта закрепила дверь. В тот момент наша скорость не превышала трех узлов. Лодка с «друзьями» была ярдах в двадцати пяти. Два человека — на корме и носу — приподняли руки, защищаясь от света. Квин перестал грести. Если яхта продолжит двигаться тем же курсом, то мы пройдем мимо них ярдах в трех-четырех. Я не опускал прожектора.

Двадцать ярдов. Я увидел, как Жак поднял автомат, чтобы выпустить очередь по прожектору, и в тот же момент рывком перевел рычаг на максимальную скорость. Звук, издаваемый дизелем, изменился, и яхта начала набирать скорость.

— Круто на бакборт!

Дядюшка Артур завертел рулем. Внезапное ускорение режима работы единственного бакбортового винта бурно вспенило воду и резко накренило яхту на штирборт. Из автомата Жака вырвались языки пламени. Треска очереди никто не услышал, потому что автомат был с глушителем. Пули засвистели возле алюминиевой мачты, но ни в прожектор, ни в рубку не попали. Квин, поняв, что их ожидает, быстро погрузил весла в воду. Но было слишком поздно.

Я крикнул:

— Прежний курс! — И переключил машину на нормальный ход. После этого я выскочил через открытую дверь на палубу.

Яхта врезалась в лодку в том месте, где сидел Жак, и разнесла нос в щепы. Посудина, — вернее ее остатки, перевернулась, и трое гадов оказались в воде. Сперва обломки лодки ушли под воду, но потом всплыли на поверхность со стороны штирборта. Вместе с ними на поверхности появилось и двое людей. Направив на ближайшего луч фонаря, я увидел, что это Жак. Инстинктивно он пытался держать оружие над головой, несмотря на то, что оно изрядно искупалось. Я дважды нажал гашетку «лилипута», и там, где только что белело лицо Жака, вода окрасилась в розовый цвет. Сам он исчез под водой с такой скоростью, словно его утянула акула. В судорожно вытянутой руке он все еще сжимал свой автомат. Это действительно оказался «шмайссер». Луч скользнул дальше, но смог высветить только одного человека. Не Квина. Того либо затянуло под «Файркрест», либо он спрятался за обломками лодки. Я дважды выстрелил во второго и услышал крик, который длился пару секунд, а затем перешел в клекот и бульканье. В тот же момент я услышал, как кого-то вырвало. Я обернулся. Шарлотту Скурас. У меня не было времени успокаивать дамочку… И вообще: какого черта она тут делает? Ей не место на палубе! У меня были дела и поважнее. В первую очередь надо было помешать сэру Артуру развалить надвое старый торбейский пирс. Мне показалось, что такое зрелище придется не по вкусу местному населению. Дядюшка Артур умудрился за это время отклониться на двести семьдесят градусов. Правда, в одном ему нельзя было отказать: на галерах, специализирующихся на разрезании надвое вражеских судов, он имел бы бешеный успех. Но для лоцманства в Торбейской бухте знаний ему явно не хватало. Я влетел в рубку, дал «полный вперед» и резко переложил руль на бакборт. Потом снова выскочил и оттащил Шарлотту Скурас от поручней, чтобы ей не оторвал голову столб на краю пирса. Чиркнули ли мы о него бортом — не имею понятия.

Я, тяжело дыша, вернулся в рубку вместе с Шарлоттой Скурас. Такая работенка — одна нога здесь, другая там — измотала бы кого угодно.

Наконец я выдохнул:

— При всем моем уважении к вам, сэр, позвольте спросить: какого черта вы не следили за рулем?

— Я? — Видимо, он был немало удивлен. Не меньше медведя, которого разбудили во время зимней спячки. — Разве что-нибудь случилось?

Я снизил скорость, взял у него руль и повел «Файркрест» согласно компасу.

— Придерживайтесь, пожалуйста, этого курса, — наконец попросил я его.