Когда пропадают дедушки (СИ)

— Как дела малыш, — сержант дружественно похлопал ее по плечу, отчего Лоре чуть не упала. Когда она немного пришла в себя от этого дружеского знака внимания, голос сержанта раздавался уже где-то возле соседнего костра.

Она никогда не понимала этих мужских похлопываний, потасовок, ударов в знак внимания, как будто нельзя просто сказать привет. Быть мужчиной было не так приятно, как ей показалось с самого начала. Лоре тихо вздохнула и вновь задумалась о предстоящей битве. Раньше она никогда не сражалась и даже не видела, как это делается. И завтрашний день ее немного пугал. Она посмотрела на массивный меч, лежавший сбоку от нее. Ее научили держать меч в руках и немного обращаться с ним, но этих знании и главное ее физической силы скорее хватило бы только для того, чтобы использовать это оружие на кухни, а не выходить с ним против целой армии. Затем Лоре вспомнила дедушку, представила, как он сидит где-то там, в холодном подземелье, не видя солнца, одинокий и всеми забытый и в ней снова вспыхнуло желание ему помочь и уверенность, если и не в своих собственных силах, то в могуществе их армии точно. Коша, спасенный Филом от ее энтузиазма и уснувший от усталости в нескольких шагах от костра, заворчал во сне и перевернулся на другой бок. Лоре немного ему завидовала, она бы тоже хотела мирно уснуть и не о чем не волноваться и не думать до самого утра, но мысли о завтрашнем дне не давали ей покоя.

Она была глубоко несчастна, как только может быть несчастна молодая девушка, брошенная судьбой на битву во имя добра.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросила она Оксидана, который тихо присел рядом.

— О мясе, — честно признался он. — На ужин дали так мало, что я от голода уснуть не могу, а завтра и того меньше дадут, потому что считается, что на пустой желудок лучше воюется. Только это все чушь.

— Как ты все время можешь думать о еде?

— О чем еще можно думать? — удивился гном, свято верящий, что в мире нет ничего важнее еды.

— О завтрашней битве, например. Тебе разве не страшно?

Оксидан на мгновение задумался, а затем честно признался

— Я об этом не думаю. И тебе советую не думать, все равно ничего хорошего не надумаешь, — философски заметил Оксидан.

— Ты думаешь мы правы?

— А какая разница?

— Как какая разница? Кто-то ведь должен быть прав.

— У него твой дедушка, так что даже если мы не правы, это все равно ничего не меняет. Ты же хочешь найти дедушку?

— Хочу. Но, также не бывает. Кто-то должен быть прав. И сержант сказал, что мы будем сражаться за добро и справедливость.

Оксидан шмыгнул носом, задумался:

— Добро именно потому и называется добром, что за него никто не сражается. А когда сражаются, то это уже недобро и несправедливость.

Лоре вскинула на него изумленные глаза.

— Ну, потому что все знают, что это добро и справедливость и сражаться, поэтому, не надо, — пояснил гном.

— Не понимаю, — честно призналась Лоре.

— Ну, например вот это хлеб, — гном протянул ей кусок хлеба, оставшийся от ужина. — Ты знаешь, что это хлеб и я знаю, что это хлеб. Зачем же нам тогда сражаться, если мы оба знаем, что это хлеб. Вот. А мы будем сражаться с ними, как будто они говорят, что это не хлеб, а мясо, и они будут сражаться с нами, как будто мы говорим, что это не хлеб, а мясо. Хотя и мы и они знаем, что это хлеб.

Они замолчали. Жевали хлеб и смотрели на затухающий костер. Лоре думала о том, что Оксидан оказался настоящим философом и о том, что он сказал. В то, что те другие, тоже будут драться за добро и справедливость, верилось с трудом.

— Ты думаешь, наш командор знает?

— О чем?

— О том, что они тоже за добро и справедливость. Может надо ему сказать?

— Наверное знает. А если не знает, то нам он все равно не поверит.

— И что же нам завтра делать?

— Думаю, надо будет держаться вместе, чтобы не потеряться.

— Хорошо бы дедушка был здесь, — вздохнула Лоре. — Он бы точно знал, что делать.

Оксидан молча согласился.

Глава 10. Это страшное слово…