Когда прошлое становится будущим

— «Опус Деи» предупредил нас о вашем появлении, — священник продолжал пристально смотреть на меня, как будто хотел проткнуть взглядом насквозь. Когда это садистское намерение не увенчалось успехом, он смилостивился и пропустил меня внутрь помещения.

Здание, в котором я находился, было небольшой гостиницей для католических священников, прибывавших сюда со всех концов света. Таких, как я — отец Франсуа Верден, один из видных членов «Опус Деи». У меня была аккуратно подстриженная бородка, на плечах — черная сутана, в глазах — благочестивое выражение, и я настолько вошел в роль, что сам почти что начал забывать о том, что когда-то меня звали Этьеном Кассе.

Впрочем, окончательно я об этом все-таки не забыл.

Вежливо отделавшись от гостеприимного хозяина, я наконец поднялся в свой номер (вернее — келью) на втором этаже. Небольшая узкая кровать у стены, стол, телевизор, распятие… Да, небогатая обстановочка. А кто-то еще говорит о сказочных сокровищах католической церкви! Впрочем, у меня номер самый обычный — может, для каких-нибудь кардиналов предусмотрен полный люкс? Нет, все-таки с благочестивыми помыслами у меня туговато…

Но хотя бы видимость нужно было сохранять даже наедине с самим собой. Здесь, в Ватикане, всюду расставлены видеокамеры, и неизвестно, какая из них следит за тобой в конкретный момент. Поэтому я не спеша снял верхнюю одежду, сунул чемодан в шкафчик, встал на колени перед распятием и сделал вид, что молюсь.

Честно говоря, мне было не очень уютно. Как говорит мой хороший знакомый, быть смелым — это не сложно, только очень страшно. Совать голову в пасть льва — детские шуточки по сравнению с тем, что я проделывал сейчас. И все-таки я готов был рискнуть — игра стоила свеч.

— Черт возьми, как мне все это провернуть? — шептал я вместо молитвы, ничуть не стесняясь извергать богохульства в самом сердце католической церкви. — Там же наверняка видеокамеры. Надо с первого раза найти то, что мне нужно, а потом улепетывать отсюда пока цел… Дьявол… Вот ведь угораздила нелегкая…

Но отступать было поздно. Слишком много сил было положено на то, чтобы проникнуть сюда. Поднявшись с колен и поцеловав распятие (религиозное рвение никогда не бывает лишним), я лег в кровать.

Вы спросите, как мне удалось стать Франсуа Верденом и получить рекомендации от «Опус Деи»? Ха-ха, так я вам и рассказал! Ведь мои книги лежат в любом книжном магазине, и их читают не только мои друзья, но и враги. А мне оно надо — палить свои схемы? Неважно как, но я попал сюда. В конечном счете вы ведь хотите узнать, что я раздобыл, не так ли? Наберитесь терпения. Скоро узнаете.

Поворочавшись с боку на бок, я забылся тяжелым сном. Мне снилось, как за мной гонятся люди в черных сутанах с капюшонами, глубоко надвинутыми на лица. Вернее, лиц у них не имелось вовсе, а на их месте было что-то настолько жуткое, что я даже не рисковал всматриваться. Я убегал от них длинными коридорами вдоль бесконечных книжных полок, ноги мои не слушались меня, становились ватными, а полки все тянулись и тянулись, и совсем близко за спиной я слышал тяжелое дыхание моих преследователей…

Разбудил меня яркий луч солнца, упавший на мое лицо из узкого окна, похожего скорее на бойницу. Я вскочил и кинулся к умывальным принадлежностям — смотритель скоро зайдет за мной… Или сначала надо помолиться? Черт, я же учился в католической гимназии!

Совершив все предусмотренные процедуры, я надел на свою физиономию благочестивое выражение и стал ждать вчерашнего знакомого. Его визит не заставил себя ждать — в девять часов утра долговязая фигура падре Пьера появилась в моей келье.

— Как вы спали? — вежливо спросил меня смотритель.

— Благодарение Господу, хорошо, — ответил я. — Надеюсь, день пройдет еще лучше.

Действительно, мне не очень хотелось, чтобы черные фигуры гонялись за мной наяву.

— Да будет на то воля Божья, — откликнулся падре Пьер. — Отец Франсуа, я забыл спросить вас, откуда вы родом? Из какой части нашей общей прекрасной родины?

— Из Лангедока, — выдал я заранее заготовленную легенду.

— О, Лангедок! — падре Пьер просиял. — Мы с вами, оказывается, земляки. Я родился и вырос в городе Симонель. Наверняка слышали о таком…

Конечно, первым моим порывом было согласиться — это дало бы мне возможность поиграть на эмоциях «земляка». Но что-то в тоне падре Пьера меня насторожило. Тем более что Лангедок я знаю неплохо и ни о каком Симонеле никогда не слышал.

— Признаться, не доводилось… — осторожно сказал я.

— Ну как же! Я думал, он известен каждому в провинции, — падре изумился очень естественно… пожалуй, естественнее, чем следовало бы. — Там знаменитые тисовые рощи…

Черт подери, впервые слышу про тисовые рощи в Лангедоке! Да они там просто не растут!

— Тисовые рощи? — изумился я, причем вполне искренне. — Возможно, я… Наша семья жила довольно уединенно… но я…

— Что ж, неважно, — мой собеседник кивнул, кажется, с некоторым облегчением. — Пойдемте, вам пора приступать к вашей работе. Как я понимаю, у вас в распоряжении ограниченное время.