Когда птицы молчат (СИ)

Из этого разговора я делаю вывод, что мои подопечные ни в чем не нуждаются, если думают не о себе, а о кошачьем выводке.

В здании хорошо топят, я сбрасываю пальто, чтобы не вспотеть. Персонал меня узнает, мы не спеша общаемся на тему, всего ли им хватает, на что поступают жалобы и есть ли вопросы к новому директору.

Из новшеств, введенных на днях и завоевавших симпатии абсолютно всех старичков, была дискотека. Я сначала рассмеялась, но мне сказали, что когда все сыты, спокойны и не болеют, появляется время подумать и об устройстве личной жизни. А благодаря медленным танцам под Шаляпина и других исполнителей, которых я даже не знаю, здесь закрутилась такая любовь, что пора переименовывать заведение в Дом влюбленных. Поболтав еще полчаса, убедившись, что страсти не доводят до инфарктов, я прощаюсь со всеми и отправляюсь домой.

Добравшись до центра города, отпускаю такси. Мне нужно сделать несколько деловых звонков и проверить почту. Делать это у родителей я не хочу, да и есть вероятность, что они опять забыли заплатить за интернет, потому что очень редко им пользуются. Поэтому захожу в кофейню, на двери которой красуется значок wi-fi, заказываю капучино и кусочек ягодного пирога и делаю все необходимые звонки.

Лавров шлет мне ответный e-mail по поводу сексуальной революции, и я долго хихикаю, перечитывая нашу переписку. Жаль, что я одна за столиком, что мне не с кем поговорить и посмеяться.

Кофе такой ароматный, что на какое-то мгновение я отвлекаюсь от всех своих мыслей. Кофе пью редко, а теперь из-за скачков давления еще реже, но иногда все-таки позволяю себе чашечку сладкого, горячего, сдобренного сливками ароматного напитка.

Этот волшебный запах переносит меня куда-то далеко, где пахло также, где было жарко и все было ново.

Последнее электронное письмо отправлено, я решаю заглянуть напротив в большой магазин. Там, на третьем этаже, есть чудесный отдел игрушек. Женя как-то восхитилась моим браслетом, а я подумала, что такой же она сможет сделать себе сама. Специально для юных рукодельниц продавались наборы с кожаными шнурками и бусинками. Вот за таким я иду сейчас.

Перебегая дорогу, замечаю школьников, которые уже успели вытащить свои велосипеды и сейчас пугают прохожих, выделывая фортели на ступеньках перед магазином. Рядом со светофором прямо на перекрестке стоит вышка и электромонтеры игнорируют раздражающие сигналы автомобилистов, застрявших в небольшой пробке. Делаю пометку после всех покупок спуститься на остановку ниже, чтобы не ждать, когда движение нормализуется.

После капучино, а особенно ягодного пирога, не чувствую никакого желания идти по ступенькам, поэтому сразу шагаю к лифту. Но как только нажимаю на кнопку, паренек, стоявший в кабине, резко выскакивает, зацепив при этом и мою сумочку.

У меня отличная реакция, я локтем зажимаю соскользнувшие с плеча лямки, намереваясь отвоевать свое добро у вора. Двери закрываются, сумку зажимает между ними, я начинаю громко звать на помощь. Лифт медленно поднимается вверх. И в тот момент, когда я понимаю, что нужно бросить сумочку, иначе я рискую остаться без руки, кабинка дергается, замирает и погружается во тьму.

Я сижу на присядках, дрожащими руками ухватившись за кожаные лямки, и понимаю, что нахожусь, должно быть, где-то под потолком первого этажа. Кошелек, наверняка, уже ушел. Но самое обидное, что у меня в нем лежит крестик Жени и еще одна памятная вещь, потеря которой будет невосполнима — сухая оливковая веточка, покрытая золотистым лаком. Я боялась, что со временем она рассыплется. А когда увидела декоративную корзинку из кленовых листьев на столе у Илоны, просто не смогла скрыть восхищения. Мастерица на все руки, она сама придумала и воплотила идею. Я спросила, может ли она сделать что-то подобное из оливковой веточки, чтобы она не превратилась в труху между книжными страницами, и она ответила, что наверняка у нее что-то получиться.

Помогите, пожалуйста! Кто-нибудь меня слышит?

Я пытаюсь приоткрыть дверцы лифта, но безрезультатно. Тарабаню, как ненормальная, руками и каблуками.

Пожалуйста, помогите мне. Откройте эти чертовы двери! Или хотя бы не трогайте сумочку! — мое отчаяние переходит все границы. Дура! Зачем я кладу в кошелек такие ценные вещи? Им там не место!

Не кричите, — глухой мужской голос звучит откуда-то снизу. — Что у вас случилось?

Я застряла.

И поэтому так орете? У вас что, клаустрофобия?

Нет! Ору я потому, что у меня пытались вырвать сумку.

Да, я видел это краем глаза.

Она выпотрошена?

Не могу сказать, потому что она довольно высоко.

А вы не могли бы взять ее, пока двери не отроются.

Вы всегда доверяете первым встречным? Может быть, я заберу ее себе.

Я вас не вижу, но у меня не складывается впечатление, что вы имеете пристрастие к дамским сумочкам, — хотя через двери лифта звуки доносятся не четко, а довольно приглушенно, мне кажется, что обладатель такого голоса должен иметь пристрастие к красивым женщинам, дорогому виски и знать, что туфли и ремень брюк обязаны быть одинакового цвета.

А что, если я заберу ее содержимое себе? Вас это не пугает?