Когда птицы молчат (СИ)

Мы остановились в уютном кафе, расположенном всего в пяти метрах от моря. Пока мы с Сергеем делаем заказ, Женя фотографирует темноволосых, смуглолицых греков-зазывал, которые приветливо улыбаются проходящим мимо туристам и настойчиво приглашают их отведать лучшей в мире греческой кухни.

Когда же нам принесут еду? Я голодная, — заявляет Женя. — И почему чайки здесь не ходят по набережной? А что это там, лошадь? — она стянется к фотоаппарату, не отводя округлившихся глаз от белой кобылы, впряженной в яркую открытую коляску.

Все это очень сильно напоминает мне одну поездку, — как-то рассеянно замечает Сергей, глядя в свое меню. Но я улавливаю смешливую нотку в его голосе.

И что же?

Когда-то я уже был здесь с одной впечатлительной женщиной. Она точно так же вертела своей прелестной головкой по сторонам и нетерпеливо облизывала губы.

Женя не оценила омара, зато пришла в восторг от мусаки. Я же получила такую огромную дозу эндорфинов, что могла стать донором.

На обратном пути мы закупили продукты, приобрели маску и трубку для подводного плаванья и отправились на виллу.

Пляж, почти пустынный, уже испещрили темные длинные тени деревьев, пытающихся заслонить катившееся к закату солнце.

Я лежу на подстилке, глядя на Женю, которая пробует воду ногой.

Теплая! — кричит она мне.

Вот уж ни за что не поверю, — воздух начинает остывать, значит вечерами здесь еще прохладно, и море недостаточно прогрелось.

Мамочка, пойдем купаться.

Нет, Женя, я даже заходить туда не хочу, — на меня напала блаженная истома. После вкусного и плотного обеда разморило, хотелось закрыть глаза и задремать. Я бы так и поступила, умостив голову на животе Сергея, если бы не маленький чертенок, который срочно хотел опробовать маску.

Ну мама, — она начинает клянчить.

Я пойду с ней, — отзывается Сергей.

Не заходите на глубину. А если вода холодная, вообще не стоит купаться. Иначе весь отдых будет испорчен — Женя умудряется болеть летом чаще, чем зимой.

Я не заболею, — кричит непоседа, натягивая на лицо смешную маску с синей окантовкой.

Смотрю, как недоверчиво и немного настороженно дочка поглядывает на Сергея, который уже зашел в воду и протягивает ей руку.

Женя не очень хорошо плавает, я тоже неуверенно держусь на воде, поэтому мы с ней как пара дырявых башмаков. Сразу бы пошли на дно, если бы нам в голову пришла глупая мысль поплавать на глубине. Плавать ее учил Влад, но она до сих пор неуверенно чувствует себя, если вода доходит до подмышек или выше.

Женя, наконец, протягивает Сергею свою ручонку и, осторожно ступая, идет за ним.

Одевай маску.

Она большая, болтается на мне.

Давай я здесь подтяну. И с этой стороны тоже. Пробуй теперь.

А теперь хорошо, — Женя улыбается во весь рот.

Ты умеешь плавать?

Умею.

Женя, сколько раз я тебе повторяла, чтобы ты всегда говорила правду, — отзываюсь я со своего места.

Умею, но очень недолго, — уточняет Женя.

Тогда будем действовать постепенно, — смеется Сергей. — Сначала задержи дыхание, наклонись так, чтобы лицо погрузилось под воду, и испытай маску. Просто открой глаза.

Женя выполняет все в точности, как он говорит. Когда ее мокрая мордашка опять оказывается на поверхности, она возбужденно кричит мне:

Мама, там рыбы! Маленькие, но такие красивые! А еще я видела краба под камнем. А там дальше, на глубине, что-то черное, похожее на комки водорослей.

Боже мой! — я вскакиваю и подбегаю к кромке воды. — Это же морские ежи. Женя, Сергей, выходите из воды. Мы не купили ей специальные резиновые тапочки!

Ира, здесь, на мели, их нет. Дно же видно. Мы пока здесь побудем, а завтра все купим.

Мамочка, ну пожалуйста, — Женя умоляюще смотрит на меня сквозь маску.

Сергей, если она наступит на ежа, не знаю, что с вами обоими сделаю.

Не переживай, не наступит. Я смотрю.

Вернутся на подстилку я уже не смогла. В конце концов, несмотря на не очень комфортную температуру, я все же захожу до пояса в море и, как навязчивая рыба-прилипала, кружу вокруг плещущейся парочки.

Мне кажется, что Сергей даже испытывает настоящее удовольствие от происходящего, держа под мышки фыркающую и смеющуюся девочку, которая несколько месяцев назад стала яблоком раздора между нами.

Промерзнув до костей уже минут через десять, я спешу на берег и кутаюсь в полотенце. Но так и не согреваюсь.

Выходите на берег, я уже замерзла.

А мне не холодно, — щебечет Женя. Сергей учит ее держаться на воде и она активно работает руками и ногами.

Я хочу вернуться.

Иди, мам. Мы с Сергеем пока поплаваем.

Я бросаю на Вронского вопросительный взгляд. Он улыбается и кивает головой.

Мне неспокойно. Я редко доверяю безопасность Жени не членам семьи. Даже со свекровью отпускаю ее на пляж неохотно, звоню через каждые полчаса и достаю своей назойливостью. Ничего не могу поделать со своим бешенным материнским инстинктом. И сейчас я застываю с полотенцем, прижатым к груди. Оставить дочь в воде с мужчиной, опыт общения которого с детьми ничтожно мал, довольно рискованно. К тому же, у него с Женей сложная история отношений. Но он сейчас так спокоен и весел, с удовольствием возится с ней, не выпуская из рук.