Когда растает снег

В тамбуре полно дыма. Возле аварийного выхода – кричащая толпа. Мать с Катей на руках старается протиснуться к выходу, но толпа оттесняет её назад.

Голос старухи.

Пустите, люди добрые!

Голоса.

Куда ты, бабка? Поезд на полном ходу!

Ишь, чего удумала! Тут и с молодыми ногами далеко не прыгнешь!

Голос старухи.

Ох, нету моченьки! Всё лучше, чем живьём сгорать!

Наезд: испуганные глаза маленькой Кати. Она видит, как обезумевшая от ужаса старуха крестится, а затем прыгает с поезда. Катя отворачивается и, всхлипывая, утыкается в материно плечо.

Голоса.

Батюшки! Убилась!

Прямо под колёса прыгнула!

Голос женщины.

Всем помирать! Пустите и меня!

Возгласы.

Стой! Раздавит!

Остановите поезд!

Держите её! Сейчас прыгнет!

Какую-то женщину силой удерживают. Поезд, наконец, замедляет ход, останавливается. Начинается давка. Кругом вопли, стоны. По салону, охваченному пламенем, бежит человек в горящей рубахе. Его чёрное от копоти обожжённое лицо кажется уродливой маской. Пока он бежит, огонь перекидывается на волосы. Узнав мужа, Катина мать страшно вскрикивает. Она спускает дочь с рук, а сама бросается навстречу мужу.

Катя.

Мама! Мама! Мама!

На её глазах пламя охватывает обоих.

Затемнение. Конец воспоминаний.

Комната Кати.

Катя (ходит по комнате).

Они сгорели заживо… оба… на моих глазах. Я хотела к ним, но меня не пустили. Помню, я кусала державшие меня руки, билась и плакала, плакала… (После паузы.) С тех пор я боюсь замкнутых пространств, боюсь толпы. Мне всё кажется, что это снова повторится, что в случае чего я не успею выйти. Это как ловушка.

Герман подходит к Кате, берёт её за плечи и привлекает к себе.

Герман.

Бедная моя девочка! Сколько тебе всего пришлось пережить!

Катя поднимает голову, их глаза встречаются, долгий поцелуй. На улице выстрел.

Катя (слегка отстранившись, с тревогой в голосе).

Что это?

Герман (наклоняет к ней лицо, хочет поцеловать).

Наверное, где-нибудь шина лопнула.

Катя (уходя от поцелуя).

Нет, я слышала, как стреляли! (В смятении подбегает к окну, выглядывает.)

Герман.

Катюша, я хочу тебе сразу сказать, чтобы потом не было недоразумений.

Катя оборачивается к нему.

Герман (продолжает).

Видишь ли, мне тридцать три, и я был женат, два года. Детей нет, с женой мы разошлись. Давно. И я хотел бы предложить… В общем, (прокашливается) выходи за меня.

Катя.

Это… это что, предложение? Вы делаете мне предложение? (Ошеломлённая, опускается на стул.)

Герман (улыбается).

Ну, не такой уж я и старый.

Катя (не понимает).

Нет, конечно!

Герман.

Можешь говорить мне «ты».

Катя.

Вы… (смутившись) ты это серьёзно?

Герман.

Вполне. Серьёзней не бывает.

Катя (всё ещё не веря).

Мы ведь только сегодня познакомились. Разве так бывает?

Герман.

Иногда достаточно двух часов, чтобы узнать человека. Ну как, ты согласна, Катюша?

Катя (встаёт, смотря на него).

Да…

Герман подхватывает Катю на руки, кружит по комнате.

Герман.

Почему бы тебя не перебраться ко мне прямо завтра?

Катя.

А я никого не стесню?

Герман (опускает Катю на пол).

Глупышка! (Целуя её в лоб.) Ну, конечно нет.

Стук в дверь.

Катя и Герман (одновременно).

Войдите!

Лидия (входя).

Не помешала?

Катя.

Что ты! Разве ты можешь нам помешать!

Герман.

Тем более что мне, как раз, пора уходить. (Нежно смотрит на Катю.) Значит, до завтра?

Катя (улыбаясь).

До завтра!

Герман (в дверях, радостно).

До завтра!

Катя (счастливо смеясь).

До завтра!

Слышно, как Герман сбегает по лестнице.

Лидия.

Молодец, Катька, быстро же ты его окрутила! Сам не свой убежал! А ещё недотрогу из себя строила!

Катя.

Как ты можешь так говорить! Он не такой!

Лидия (с вызовом).

Правда? А какой? Ну, Кать, какой?

Катя.

Он смелый, благородный, он…

Лидия.

Эх ты, идеалистка! (Передразнивая.) «Смелый, благородный!» Все они на первом свидании как шёлковые, а вот потом…

Катя (перебивая).

Перестань! Тебе просто завидно!