Когда решает сердце

Ладно, мне не терпелось узнать, куда он направился.

Брам относился к интровертам по большей части. Я могла пересчитать его друзей на пальцах одной руки, и он никогда не приводил женщину домой. Конечно же, я видела, как он выходил из местных баров с цыпочками, но он не представил нам ни одну. Так куда же он собирался в восемь вечера в пятницу?

Я снова и снова задавала себе этот вопрос, чтобы не зацикливаться на том, о чем на самом деле стоило волноваться, когда Брам припарковался у дешевого кабака. Какого хрена? На этой улице не было других заведений, поэтому я точно знала, куда он направлялся, но зачем?

Выехав из-за угла, я остановилась на небольшой парковке и помчалась к входу в бар. Брам уже исчез внутри, и когда я взглянула на посетителей, курящий снаружи, то мысленно застонала. Джинсы и фланелевая рубашка были идеальными для ужина в доме Эвансов, но я буду бросаться в глаза, если попытаюсь зайти внутрь.

Я быстро зашла за угол, расстегнув рубашку и получив свист одобрения от какого-то бездомного. Боже. Краем глаза, поглядывая на человека, сидящего на тротуаре, я стянула рубашку по рукам и завязала на талии, оставшись в черной майке. Так лучше.

Порывшись в сумке, нашла темно-розовую помаду и, посмотревшись в боковое зеркало, подкрасила губы и слегка пригладила волосы. Направившись к зданию и входу в бар, надела свой пирсинг для языка и подкрутила колечко, чтобы закрепить его.

Хипстеры у двери проигнорировали меня, когда я проходила мимо, ведя себя так, будто гребаные ароматизированные сигареты содержали в себе все ответы на вопросы Вселенной, отчего я не смогла сдержать смешок. Когда ты делаешь вид, что тебе плевать, то не выглядишь от этого круто, наоборот, кажется, что ты слишком сильно стараешься. Я практически ощущала их взгляды в очках на мою, облаченную во фланель, задницу. Приятного просмотра, ребята.

— Добро пожаловать на вечер открытого микрофона, — объявил парень, когда я уселась у барной стойки. — Для новеньких правила просты. Нам не интересны ваши песни о тающих ледниках на Аляске или времени, когда вы вели свой трейлер до Гранд-каньона. Только каверы, народ. Поете оригинальную песню — вылетаете со сцены.

В толпе раздались смешки, и я улыбнулась, взглянув на парня на небольшой сцене. Высокий и долговязый, с короткой бородкой и в футболке с надписью «НАПОИ МЕНЯ». Приятный на внешность, если предпочитаете тощих парней.

— У нас есть друг, который порадует нас сегодня, пока вы, трусливые людишки, набираетесь смелости. Абрахам? — крикнул парень, смотря в затемненную часть сцены.

Моя челюсть отвисла, когда Брам вышел на сцену с потрепаной гитарой в руках.

Что за хрень?

— «Хефевайцен», — крикнула я, взглянув на симпатичную татуированную барменшу, которая наклонилась на данную стойку рядом со мной. — Шот текилы, пожалуйста.

Она кивнула и отвела взгляд от Брама, чтобы меня обслужить.

— Привет, Портленд, — сказал Брам с улыбкой, из-за чего мой желудок сделал странное сальто. — Давненько не выходил на сцену, поэтому вам придется потерпеть.

— Да, потому что ты придурок, — выкрикнул Высокий Тощий парень.

— Да, да, Сейчас я здесь, — сказал Брам, и в толпе раздался хохот. — Могу я спеть или ты собираешься дальше болтать?

— Непременно, — ответил Высокий Тощий парень, вскинув руки в воздухе.

— Первую песню вы, возможно, не знаете...

— Никаких оригиналов! — выкрикнул Высокий Тощий парень, когда барменша придвинула ко мне заказ.

Брам оставался спокойным и медленно повернул голову в сторону, пока толпа хихикала.

— Хорошо-хорошо. Продолжай, — Высокий Тощий парень перекричал смех людей в толпе.

— Охренеть, — Брам покачал головой. — Я переживал, что опоздаю.

Я не могла сдержать улыбку от того, как люди высоко ценили Брама. Он управлял ими. Брам, который едва общался с людьми и ходил с оскалом на лице, держал толпу как на ладони.

— Как я и сказал, возможно, вы ее не узнаете, но она не моя, поэтому Джей может заткнуться и дать мне продолжить, — сказал Брам, наклонившись к микрофону с улыбкой, пока более комфортно усаживался на барном стуле. — Это песня Thief and a Liar, Джеффри Мартина.

По шуму толпы я догадалась, что они знают, о ком он, но я никогда не слышала.

Как только Брам начал играть, мое сердце с неистовой силой забилось в груди, и мне было не понятно, нервозность это или восторг. Когда он начал петь, я забыла, как дышать.

Его голос был слегка с хрипотцой, но очень приятный. Я отвернулась, выпила шот и запила пивом. Руки дрожали, когда снимала кусочек апельсина с края рюмки и бросала его в пиво. Мне очень сильно хотелось снова развернуться и посмотреть на Брама, но впервые с момента, как вошла в бар, мне показалось неправильным то, что я следила за ним.

Странное ощущение. Я наблюдала, как Брам делал что-то, что, очевидно, хотел скрыть от нас, но именно я чувствовала себя «обнаженной».

Через пару мгновений, я развернулась с пивом в руках, чтобы хоть как-то их занять... и встретилась взглядом с Брамом через все помещение.

О, боже. Думала, что тусклый цвет скроет, но свет от барной стойки освещал меня.