Когда рушатся троны...

Не успел уехать дон Исаак, пьяный нежданно-негаданно свалившимся на него счастьем, ног под собой не чувствуя, как Христа доложила Зите о том, что пришла к ней Поломба, бывшая камеристка Ее Величества.

— Спросите, что надо? — поморщилась Зита. Ей было известно поведение этой мерзкой твари в ночь переворота в покоях королевы.

— Поломба непременно хочет говорить с госпожой! — сказала Христа, вернувшись в будуар.

— Хорошо… Только не зовите сюда… Я сама выйду к ней… в вашу комнату, — пояснила Зита.

За какой-нибудь месяц Поломба успела превратиться в грязную, с опухшим лицом и нечесаными волосами девку, именно девку. Спереди не хватало одного зуба, вышибленного матросом. Улыбка теперь была уже совсем крокодилья.

Поломба пыталась придать нахальным глазам своим менее нахальное выражение. Тщетная попытка.

— Здравствуйте, баронесса!

— Что вам угодно? — сухо спросила Зита.

— Помогите мне… Я очень нуждаюсь…

— Как вы смеете являться ко мне за помощью, — вспылила Зита, — вы, так подло, с такой плебейской неблагодарностью предавшая свою благодетельницу? Королева осыпала вас подарками, а чего не дарила, то вы крали у нее. Будь вы мало-мальски порядочной девушкой, ваш долг, ваша обязанность была не покидать королеву и вместе с ней уйти… А вы, зная все, что готовится, не только не предупредили ее, а скрылись, чтобы вернуться с матросами… Низко и мерзко, пресмыкательски, вы этих своих новых друзей науськивали на бриллианты королевы. Во мне все кипит… Я не могу говорить спокойно! Вы мне противны, отвратительны! Ступайте вон! Хотя нет, подождите… Меня интересует, что же, наконец, руководило вами? Тупая, беспросветная глупость или же такая же беспросветная подлость вашей хамской душонки? Что?

— Я не знаю, чего вы сердитесь, баронесса? Что я сделала такое? Я сама несчастна… У меня забрали все вещи… Все, что имела… Надо мной издеваются… И вот я хожу без всякого пристанища… Нет, я утоплюсь… Ей-Богу, утоплюсь… Я такая несчастная, такая несчастная…

— А, вот как! Я очень, очень рада… Судьба вас наказывает… Видите, Поломба… Есть умные подлецы и есть глупые. Умные делают подлость ради выгоды, глупые же — только ради одной подлости и часто в ущерб себе же. Вы — именно подлая дура. Вам жилось во дворце не по заслугам… Королева была так милостива к вам. Я, например, ни за что не взяла бы к себе вас в горничные. Вы нахальны, грубы, нечистоплотны, ничего не умеете делать… Вы — типичнейшая большевичка. Ну, скажите мне, попробуйте шевельнуть вашими глупыми мозгами. За что вы ненавидите королеву?..

— Так… Надо мстить!..

— За что?

— За все. Она пила нашу кровь…

— Вашу кровь? Этому вас научили новые друзья, которые вас обобрали и выгнали. Кому нужна ваша кровь? Гнилая, вонючая кровь? Нет, вы глупее даже, чем я думала… Королева пила вашу кровь? То-то у вас была тогда краснощекая физиономия, вот-вот готовая лопнуть. А сейчас вы-желтая, отекшая, противная…

— Ей-Богу, утоплюсь… — захныкала вдруг Поломба, сморщившись. Потекли по щекам слезы и, вынув грязный тонкий, с короной, батистовый платок, она терла глаза. Тут она закашляла, быстро поднесла грязный комочек батиста к губам и что-то противное, клейкое поползло по красно-коричневым пальцам.

— Христа, уберите вон, уберите скорее эту гадину! — затопала ногами Зита, вся содрогаясь от отвращения.

— Ступай, ступай, — слегка подталкивала Христа к дверям вобравшую голову в плечи Поломбу.

33. ПИСЬМО ЗИТЫ

Зита вернулась к себе и, запретив Христе тревожить себя, приказав отвечать на телефонные звонки, что ее нет дома, заперлась на ключ и принялась заканчивать длинное письмо. Поставив последнюю точку, а вместо своего имени какую-то неразборчивую букву, она внимательно перечитала все.

Вот оно, это письмо, по крайней мере, в самом главном, в самом любопытном.

…Вас интересует, конечно, как воспринята революция всей страной? Громадное большинство высказывает определенное неудовольствие. Особенно это чувствуется среди горцев всех трех округов. Туда брошены агитаторы и, это уже много действительней, — полки и батальоны, присягнувшие новому строю. В двух округах не обошлось без волнений. Была пролита кровь, были жертвы с обеих сторон. При всей своей воинственности, горцы вооружены плохо. У них нет пулеметов, нет организации. Во всяком случае, они монархисты. Их можно с успехом использовать при наличии денег, оружия и опытных боевых офицеров.

Опытных боевых офицеров? Часть — перебита, часть бежала за границу, часть укрывается в диких, неприступных горах, пользуясь гостеприимством туземцев — как мусульман, так и христиан.

Большинство же офицерства, похуже, особенно молодых, успело перекраситься в республиканцев. Не могу не отметить с удовольствием, что уже началась глухая борьба из-за власти между Тимо и всеми остальными. Тимо? Кажется, вообще с ним творится что-то. При всех своих отрицательных качествах, он все же пандурский патриот и пандурский офицер.