Когда рыдают девы

– Это последние три строфы стихотворения Роберта Геррика[23] «Антее, завладевшей им безраздельно».

– Ты знаешь его? – округлились глаза жены.

– Удивлена? – улыбнулся Себастьян. – А ты воображала, будто я провожу все свое время, гоняя на псовой охоте, хлеща бренди и стараясь отвесить тумака Джентльмену Джексону[24]?

Геро ощутила, как губы растягиваются в ответной улыбке:

– Вроде того.

– Ха. – Поднявшись с кресла, виконт сличил размашистые строки на листочке с округлыми, каллиграфическими буквами в записной книжке Габриель Теннисон. – Не похоже на почерк твоей подруги.

– Это не ее почерк.

–  И ты знаешь, чей? – покосился муж.

Она вытащила из стопки еще одну тетрадку:

– Вот. Взгляни на перевод «Леди Шалотт», над которым трудилась Габриель, и ты убедишься, что почерк на листочке совпадает с тем, которым сделаны исправления и примечания на полях ее работы. Мне кажется,  это стихотворение ей дал Филипп Арсено. 

Себастьян всмотрелся в пометки, и его губы тесно сжались.

– Думаешь, чувства лейтенанта к Габриель были сильнее, нежели он убеждал тебя?

– Ты – жизнь моя, любовь моя…– процитировал Девлин, откладывая в сторону перевод. – Очень похоже на то, не правда ли?  Более того, я думаю, что мисс Теннисон тоже была влюблена.

– Почему ты так уверен? – тряхнула головой Геро.

Себастьян опустил глаза на оставшийся в руке измятый листочек:

– Потому что она сохранила стихи.

На лужайке в Мэрилебон-Парк-Филдз[25] на северной окраине города Филипп Арсено вместе со своим лохматым дворнягой смотрел матч по крикету, когда Девлин подошел и остановился рядом.

Теплое солнце золотило зеленую траву на окрестных холмах. Слышалось мычание коров, над обрамляющими поляну дубами лениво кружил ястреб. Бэтсмен заработал пробежкой очко, и  по толпе зрителей прокатился одобрительный шумок.

– Приохотились к крикету? – поинтересовался Себастьян. – Вы, должно быть, один из очень немногих французов, которым пришлась по душе английская игра.

Лейтенант приглушенно хмыкнул: 

– Большинство моих соотечественников считают ее непостижимой, но мне нравится.

– Судя по всему, творчество наших поэтов-кавалеров тоже вам по сердцу.

– Pardon?[26]

– Любовь – то море, то причал, то буря, то покой… Любовь, которой мир не знал, я разделю с тобой, – негромко процитировал Девлин, пока боулер бросал мяч в сторону бэтсмена. 

– Прекрасные поэтические строки, – отозвался Арсено, чье внимание, казалось, было полностью поглощено игрой. –  Я должен был узнать их?

– Они из стихотворения Роберта Геррика.

– Незасчитанный мяч, – объявил судья.

Августовское солнце безжалостно припекало открытое пространство, наполняя воздух запахом пыли и нагретой травы. Арсено стоял  неподвижно, с окаменевшим лицом, не отрывая взгляда от полевых игроков.

– Из того самого стихотворения, которое вы переписали и дали мисс Теннисон, – добавил Себастьян.

Француз сглотнул, дернув кадыком. На подпаленной солнцем коже заблестела испарина.

– Вы нашли его, да?

– Леди Девлин нашла.

– А как догадались, что стихи от меня?

– Почерк совпадал с пометками на переводе новеллы «Леди Шалот».

– Ах, да. Конечно.

Собеседники вышли из толпы зрителей и свернули на дорожку, которая вилась к простиравшимся на север холмам. Пес побежал вперед, довольно высунув язык и помахивая хвостом.

– Надеюсь, вы не собираетесь оскорблять мои умственные способности, пытаясь и дальше отрицать правду, – обронил виконт.

Лейтенант покачал головой, устремив глаза на стадо коров, мирно пасущихся на тучном, прогретом солнцем пастбище. Росшие в верхней части склона каштаны поникли в безветренном зное, их неподвижные кроны яркими мазками зеленели на ослепительно ясной, незабудковой лазури неба.

– Хотите правду, милорд? Правда в том, что я влюбился в Габриель с первого взгляда. Сидел в читальном зале музея, просматривая какие-то древние рукописи,  просто случайно поднял глаза и увидел ее. Она стояла под высокими окнами, ожидая пока служитель передаст ей нужную книгу, и я… пропал.

– Мисс Теннисон отвечала вам взаимностью?

Собеседник странно улыбнулся:

– Она не полюбила меня сразу же, если вы об этом. Но мы быстро стали хорошими друзьями. Гуляли вместе в музейном парке и увлеченно спорили о разных воззрениях на любовь в двух частях «Романа о  Розе»[27] или о достоверности различных средневековых хроник. Знаете, я на несколько лет младше Габриель. Она поддразнивала меня из-за этого, называла мальчишкой. Будь я ее сверстником или постарше, подозреваю, она бы никогда не позволила нашим отношениям развиваться так, как это случилось. Но со мной она чувствовала себя… в безопасности, а позже призналась, что влюбилась, прежде чем осознала, что с ней происходит.  

– Вы просили мисс Теннисон стать вашей женой?

– Как я мог? В моем-то положении военнопленного? Видите отметку? – указал Арсено на мильный столбик в траве у дороги. – По условиям освобождения под честное слово мне запрещено выходить дальше. 

– Тем не менее вы отважились на это, когда  отправились с Габриель на Кэмлит-Моут.  

Девлин ожидал, что француз снова начнет отнекиваться. Но тот только равнодушно пожал плечами: