Когда рыдают девы

– Non[31], –  презрительно осклабился Пеллетье.

– По моим сведениям, условия освобождения предписывают вам возвращаться на место проживания до восьми вечера.

– А мы живем здесь, – объяснил пехотный офицер, между тем как его компаньон молчал. – Снимаем комнаты наверху.

– Интересно, – глянул на шахматную доску Себастьян. – Чей ход?

– Мой, – ответил пехотинец, теребя двумя пальцами нижнюю губу и озадаченно хмуря лоб.

– Попробуйте королевой на эф семь, – посоветовал Девлин, отворачиваясь.

– Casse-toi[32], – злобно прошипел гусар, приподнимаясь со стула. 

– Не очень разумная мысль, – повернулся обратно виконт, положив руку на пистолет в своем кармане.

Сверкающие бешенством глаза Пеллетье на мгновение встретились с глазами Девлина, и здоровяк со стиснутыми зубами и ходившей ходуном грудью опустился на место. 

Девлин ощущал, как разъяренный взгляд гусара провожает его до самой двери.

Ночь сделалась странно безветренной, горячий воздух был томительно душным. Себастьян постоял на тротуаре, испытывая нараставшее ощущение бессилия. Где, черт возьми, Арсено? Для условно освобожденного офицера попасться на улице после наступления комендантского часа означало возвращение в тюрьму и отправку в те же адские бездны, где томились рядовые солдаты.

По улицам еле уловимо повеял бриз, неся с собой прохладу и обещание перемен. Себастьян почувствовал запах реки и прибывающего прилива с легкой соленой ноткой, напоминающей о дальних краях.

И понял, куда отправился французский лейтенант.

Стрэндский мост[33], возведение которого началось всего десять месяцев назад, вырастал на том месте, где некогда стоял самый величественный на Темзе Савойский дворец[34]. Но дни славы дворца давно минули, и здание превратили вначале в богадельню, а затем в тюрьму и казармы. Теперь от него остались только полуразрушенные развалины, которые тянулись от Стрэнда до берега реки. Засыпанный щебнем, заваленный грудами тесаного камня, штабелями кирпича и древесины пустырь доходил до самого места строительства. Спускаясь по темному склону, Девлин видел округлый каменный фундамент средневековой сторожевой башни и длинную кирпичную стену, пронизанную пустыми провалами оконных проемов. За руинами на фоне черного неба неясно вырисовывалась громада нового сооружения.

Его первые четыре огромные арки уже были завершены, хотя деревянная опалубка в их центрах по-прежнему оставалась неснятой, а подвесной мостик и строительные леса указывали на начало отделки, со временем должной превратиться в антаблементы, карниз и балюстраду. Проезжую часть моста планировалось поднять до уровня Стрэнда, но сейчас она лежала несколькими футами ниже. Неровное грунтовое покрытие тянулось в сторону противоположного берега и резко обрывалось над стремительным течением.

Выходя на мост, Себастьян слышал, как плещет прилив о перемычки опор, чувствовал, как неожиданная прохлада обвевает потное лицо. Он не сводил глаз с одинокой мужской фигуры, выделявшейся на фоне широкой речной глади. Мужчина сидел на зазубренном краю пролета, свесив ноги над водой, которая текла далеко внизу, и дружески положив руку на прилегшего рядом коричнево-черного пса.

– Как вы догадались, где меня искать? – поинтересовался Арсено, когда виконт остановился футах в десяти от него.

– Вспомнил ваши слова о том, что вам нравится приходить на это место.

Француз склонил голову набок. Дувший с реки бриз развевал вокруг лица его каштановые кудри.

– Собираетесь сообщить о моем проступке властям?

– Нет.

Лейтенант напряженно улыбнулся, прикрыл глаза и глубоко втянул воздух, дрогнув ноздрями.

– Чувствуете запах? Это море. То самое море, которое сейчас заходит в устье Ранса[35] и бьется о каменные парапеты в Сен-Мало.

Девлин стоял не двигаясь, только фалды сюртука трепыхались на.ветру.

– Иногда я задаюсь вопросом, увижу ли снова родные края, – продолжал Арсено. – Мы тешим себя иллюзией, будто обрели свободу, хотя на самом деле это не так. Что случилось со всеми пленниками Столетней войны[36]? Не знаете? Что происходит с узниками войны, которая никогда не заканчивается? И такова моя судьба? Прожить одинокую жизнь на пыльном, темном чердаке, пытаясь наскрести несколько шиллингов и обучая скучающих детишек изъясняться на французском… – его голос надломился, и француз покачал головой.

– Две недели назад, – заговорил Себастьян, – мистер Хильдеярд Теннисон попросил руки дочери одного из своих коллег. Известие о помолвке держится в секрете из-за недавней тяжелой утраты в семье невесты.  Но мне не верится, что Габриель Теннисон не сообщила эту новость вам, своему дорогому, любимому другу. 

Какую-то минуту Арсено сидел неподвижно, затем, когда Шьен толкнул его лохматой башкой в бок, принялся гладить пса, казалось, всецело сосредоточив внимание на своем питомце.

– Да, действительно, она сообщила мне эту новость.