Когда с вами Бог. Воспоминания

Я уже говорила, что Папа был Попечителем Московского учебного округа, который был большой и там постоянно происходили волнения студентов, так как их возбуждали нигилисты, готовя часто покушения на Царя и на министров. Папа совершенно бесстрашно говорил со студентами, стараясь им доказать их неправоту, и выслушивал их жалобы. Наконец однажды наших родителей разбудили в связи с убийством Государя. Тогда не было телефонов. Помню испуганное лицо Дуни, которую звали Тигром, когда она прибежала в спальню Мама с ужасной вестью. Папа пришел, и они долго говорили вдвоем. Тетя Муфка еще спала. Помню, как я подошла к ней со словами: «Как ты можешь спать, когда убили Государя?» Дуня ушла в буфетную обсудить случившееся. Дверь отворилась, и показался Папа, он был взволнован и со слезами на глазах. Он снова заглянул в спальню и сказал Мама: «Итак, я уезжаю в Петербург, Бесюха». Так он называл Мама. Мама позвала меня. Занавески еще не были раздвинуты, в комнате было темно, а на ночном столике горела свеча, бросая блики на образа, висящие над кроватью. Мама плакала редко, а сейчас вытирала слезы. Она сказала, что нигилисты убили Государя, бросив в него бомбы, и что он скончался в тот же вечер, так как ему оторвало обе ноги. Больше ничего еще не знали. Мне хотелось плакать, но я сдержалась, сжав кулаки так, что ногти впились мне в ладони. Мама объяснила, что Папа должен ехать в Петербург, чтобы быть при молодом Государе и присутствовать на похоронах. Когда Мама спросила Дуню, что еще слышно, то та ответила, что помещики убили Государя за то, что он освободил крестьян, отняв земли у помещиков. Когда Мама пыталась ее разубедить, то та настаивала на своем. Такой слух пустили нигилисты для возбуждения вражды. Когда мы оделись, Мама объявила, что в нашей домовой церкви будет панихида по Государю. Потом мы собрались в детской, и Мама вышла к нам после отъезда Папа к Каткову за подробностями происшествия. Катков был издателем «Московских Ведомостей» и «Русского Вестника». Поезд в Петербург уходил только вечером. Мама еще раньше с огорчением говорила нам, что Государь, женившись на княжне Долгоруковой вскоре после кончины Императрицы Марии Александровны и давши ей титул княгини Юрьевской, собирался ее короновать, к великому недовольству всех. Государь познакомился с Долгоруковой в Смольном монастыре,[94] где она вместе с сестрой воспитывалась по бедности. Сестра ее вышла замуж за князя Эммануила Мещерского, погибшего на турецкой войне. Государь часто посещал институты, особенно Смольный. Он влюбился в Долгорукову и, по окончании ею института, поселил ее на частной квартире, где постоянно навещал. Это было в разгар покушений на его жизнь, из которых мне памятны два: одно на железной дороге при подъезде к Москве, но, к счастью, его поезд проследовал без повреждений, а было разрушено несколько домов и полностью полотно дороги. На другой день в Кремле был большой благодарственный молебен о чудесном спасении Государя, но Императрица тогда уже была больна и не вышла. Мама взяла нас тогда с собой на выход во дворец, но нас оставили на хорах, а она была внизу. Для этого события нас троих: Катю, Муфку и меня одели в белые кашемировые платья и шляпы с розочками в виде помпонов. Эти шляпы были предназначены специально такому случаю, но я находила свою безобразной и неудобной. Нам завили волосы, что тоже было неприятно. На хорах было жарко и душно из-за большого скопления народа. Нам достались места у самой решетки, чтобы видеть хорошо Государя, проходившего отдельно от всех, раскланивавшегося с толпой, которая до хрипоты кричала «ура!». Мы тоже изо всех сил кричали. Иногда Государь поднимал голову и кланялся в нашем направлении. Его лицо мне показалось худым и усталым, но добрым и благодушным. Толпа ринулась за ним в другие залы. Он шел бесстрашно.

Второе покушение произошло в Зимнем дворце, когда Государь с семьей выходил в столовую к обеду, но подложенная под столовую адская машина взорвалась раньше времени, когда никого еще не было, и разнесла всю комнату. Тогда мы впервые услышали слова «динамит» и «нитроглицерин». Мы думали, что последним натирают руки, добавив нежной розовой воды.