Когда сбываются мечты

– Сергей, – обратилась я к Давыдову, – ну ты же всегда говорил, что самый здравомыслящий из всех. Зачем усложнять ситуацию? Это никому из присутствующих не нужно.

Нужно как-то разрядить обстановку и выиграть для Вики время, если мы свалим сразу же, то у нас ничего не получится. Я не знала, как будет удачнее все провернуть, но в успешность задумки верила и не сомневалась в возможностях Игната. Если он хочет забрать меня с собой, то ему придется врубить мозги на полную катушку.

– Малая, ты вообще молчи, – опять Юра. – Он незаконно на нашей территории, да еще и силу к альфе применил.

И двинулся вперед, но Васильев его остановил, схватив за плечо. Он уже отдышался и почти не кашлял.

– Романов, ты понимаешь, что я могу и правда выдвинуть против тебя обвинение?

– А я могу вызвать тебя на бой, и что? – посмотрел на него в упор Игнат.

Да он задирался! Может, я переоценила его ум?

– Ты что, думаешь, я испугаюсь? Ты же разумный волк, так прекрати бессмысленно угрожать. – Максим сохранял спокойствие.

– Где ты увидел бессмысленность? Я уверен, что ты не испугаешься, так же, как и уверен в своей победе. Только оно мне не нужно. Ни клан твой, ни победа. Вот и подумай сам, что может стать с твоим кланом, если тебя не станет. – Юрик рыкнул и начал обращаться, Игорь и Сергей одновременно обступили его и взяли в тиски, чтобы он прекратил обращение. А Игнат лишь усмехнулся. – Вот на таких, как он, – махнул подбородком в сторону Кодина, – клан решил оставить? Или на таких, как Ребров, которому все побоку?

Образовалась тишина. Кругом будто вымерло все живое, не только на территории нашего с отцом дома, но и во всем поселении. Альфы, а теперь в том, что Романов самый настоящий альфа, я ни на грамм не сомневалась, несколько минут не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Неужели опять мерялись силами?

– Чего ты хочешь, Игнат? – устало вздохнул Васильев.

– Мои желания за последние двадцать минут не изменились, – ответил со сталью в голосе. – Ее, – посмотрел на меня, – и заметьте, я не спрашиваю, а ставлю перед фактом.

Ну начинается, петушиные бои, блин. Они не волки – они индюки, самые настоящие.

Юра и отец на его фразу оскалились и зарычали. Тогда Давыдов, выпустив из своей хватки Кодина, перехватил за руку Олега. Да что же это такое, только кажется, что все разрешилось и на тебе, вторая смена.

– Яна, – обратился ко мне Максим.

На первый взгляд, по-прежнему спокойный. Наверное, всерьез осмыслил слова черного волка о своем клане.

– Да? – настороженно отозвалась.

– Ты согласна уехать с ним?

– Да, я же уже говорила.

– Яна! – вмешался в наш разговор отец. – Ты с ума сошла?

– Олег, не лезь! – осадил его Васильев. – Она взрослая женщина и в состоянии принимать решение. Хочет уехать – пусть едет. Никто ее держать не будет.

Говоря последнюю фразу, Максим развернулся к Олегу, и я перестала видеть его лицо. Но вот лицо отца побагровело от злости.

– Силой, значит, никого не держите? – прищурился. – Глаза раскрой! Защитник свободы и чести, блядь! – сплюнул и скинул с себя руку Сергея.

Начал разворачиваться, чтобы отойти, но беты его обступили, даже прежде несдержанный Юрик с мертвецким спокойствием загородил Олегу дорогу к дому.

– С дороги ушли! – рявкнул на них Олег так, что я испуганно отшатнулась, а затем почувствовала альфа-волны.

Увидела, как лица Юры и Сергея исказились, они начали превращаться в волков, видимо, по-другому противиться у них не хватало сил. Максим кивнул, и беты расступились, давление силы враз прекратилось, а злой отец пулей залетел в дом.

– Я поговорю с ним, – обратилась к Игнату и, взяв его за руку, вложила разблокированный перед этим телефон.

Игнат нахмурился, не понимая моего жеста, но к отцу отпустил.

Олега я нашла в его комнате, он громко матерился, устроив самый настоящий погром. И когда только успел? Хорошо присмотревшись, обнаружила на кровати сумку, в которую периодически залетали какие-то вещи, и расплылась в улыбке. Такой, странной, даже по-дурному улыбающейся и заметил меня отец.

– Ты чего как блаженная? – нахмурился он. – Лучше бы вообще не показывалась мне на глаза. Ох, и дурной вы, бабы, народ. Мы бы тебя отстояли, а после твоего заявления, – выпустил воздух, – без шансов.

Я подошла к отцу, обняла его, уткнувшись носом в мощную шумно вздымающуюся грудь и, вдыхая такой приятный запах дома, произнесла на грани слышимости:

– Спасибо, что ты появился в моей жизни, я люблю тебя, пап.

Легкие жгло изнутри, а по щекам текли слезы. Слезы счастья и радости, слезы любви. Я впервые чувствовала, что такое искренняя любовь, которая наполняет тебя как сосуд, который прежде был пустым, а теперь его разрывает от переполненности.

Хотелось смеяться и плакать, кричать до хрипа и продолжать обнимать его, пока во мне не закончатся силы. Мне двадцать один, и я впервые узнала, что такое любовь, искренняя, верная, бескорыстная любовь. Любовь одинокого ребенка к обретенному родителю. К любящему и лучшему на свете родителю.