Когда сердце ошиблось

В эти месяцы я привыкла, что Кости, засыпая, всегда прижимает меня к своему телу.

И просыпалась я всегда в его руках. А иногда от того, что он уже брал меня, входя

либо решительно и жестко, либо медленно и плавно, мучая своей неторопливостью.

В первый раз за все это время его нет рядом. Я тихонько подошла к окну и увидела, что он плавает в реке. Резкие, размашистые движения рук не позволяли отвести взгляд

я любовалась.

Не понимала, как могла проглядеть такое сильное чувство, что сейчас стою, как дура

и пускаю слюни от любви. И хотя спала сегодня ночью от силы час, решила пойти на

кухню и что-нибудь приготовить.

Теперь я знала, что у Берестова здесь жили работники. Присматривали за усадьбой и

вели огромное хозяйство. Женщина по имени Людмила готовила и убирала. Но когда

я приезжала, он никому не позволял входить в главный дом.

Когда надевала халат, то снова застыла перед зеркалом, разглядывая себя

обнаженную. Изменения в фигуре были, почти незаметные, я тихонько сжала

постоянно ноющую грудь. И хотя меня сейчас 15 минут выворачивало наизнанку, мой

живот снова выглядел так, как будто я поела!

У меня из числа знакомых было достаточно тех, кто беременел, особенно в институте.

У некоторых девчонок беременность начинала быть заметной только в третьем

триместре. А у меня какой? По примерным подсчетам конец первого. При моей

заднице еще рано, чтобы было вообще что-нибудь заметно. Понимаю, что это у всех

по-разному, но...

Надо на следующей неделе сходить к врачу.

Трусики и лифчик я уже давно привыкла не надевать. Потому что мне надоело, что

Кости постоянно рвет мое нижнее белье. А оно было дорогим. Он в самом начале

заикнулся, что хотел бы сделать мне подарок, но я резко оборвала инициативу. Не

хотела от него вообще никаких подарков! И теперь я предпочитала ходить голой под

халатом, но зато белье цело1

Зашла на кухню и открыла холодильник. Вот как можно что-нибудь готовить, если на

полках стояло столько всего вкусного. Как будто Людмила знала все мои

предпочтения1 И творог с малиной и молоком это мое любимое блюдо по утрам

Только вот не рискнула есть из холодильника, поставила в микроволновку

разогреться, и в этот момент в кухню вошел Кости.

-

Доброе утро! Прошептала я, краснея и вспоминая безумства прошлой ночи. На

нем были только синие плавки и полотенце, которым он вытирал голову. Будешь

завтракать?

-

Мясо, если есть! Кто бы сомневался. Не могла оторвать взгляда от его рельефного

тела. А мокрые плавки — это вообще не преграда! И не понимала, как он может

становиться с каждым днем все красивее и красивее?

Я сейчас приду'

И вышел, видимо, чтобы тоже переодеться. А я порылась в холодильнике, нашла

холодную буженину, сыр и огурец и сделала сытные бутерброды. Кофе не стала

ставить, потому что меня сразу вывернет наизнанку. Как-нибудь его отвлеку. С

тоской посмотрела на чашку зеленого чая. Неужели мне придется его пить больше 6

месяцев? Искренне не понимала, как меня могло отвернуть от любимого крепкого

напитка, без которого раньше не могла!

И уже доедала свой завтрак, когда на кухню спустился Кости. В шортах и футболке, а в руках мой телефон. А когда я посмотрела ему в глаза, то увидела там черную

ярость...

-

Долго вчера с Ильинским общалась? И он поднимает вверх мой старенький

слайдер.

-

Ты снова рылся в моем телефоне? Просто не верю, что он мог так поступить.

-

Договаривалась о встрече за моей спиной? Рычит он, размахивается и кидает мой

телефончик в стену. С такой силой, что осколки разлетаются по всей кухне. И от него

не остается ничего1

-

Ты с ума сошел? Кричу, вскакивая с места. Какое право имеешь?

А Кости после этой фразы бросается на меня и трясет, как тряпичную куклу.

-

Ты специально пользовалась этим динозавром? Достать меня пыталась, так тебе

это удалось! Теперь я тебя ненавижу. Рита! Но ты молодец... - Шепчет он мне почти

в губы. Я думал, что за эти месяцы у тебя откроются глаза, но глубоко ошибался! Ты

все так же слепа! А у меня больше нет на тебя ни терпения, ни желания. И боюсь, что.

если пробуду с тобой вместе еще хоть чуть-чуть, то и от меня останется лишь

выжженная пустая оболочка. Так что прощай, тебя отвезет домой мой охранник!

И он отшвыривает меня от себя так брезгливо, будто я чем-то неизлечимым больна!

И ведь он почти прав, только еще не знает...

Губы немеют от несправедливости упреков, а слезы уже катятся из глаз. И я понимаю, что моя жизнь разбита на такие частички, что уже не собрать никогда. Как жалкие

останки моего телефона на полу... Я хочу сказать.

как жестоко он ошибается, но почему-то не могу. И пока он тащит меня наверх, собирать сумку, я вырываюсь и кричу совсем не то. что хотела.

-

Хватит! Я сама! Шлюх своих будешь вышвыривать, я уйду сама! И с рыданием

отхожу, выставив руки. Хватаю со стула одежду и запираюсь в ванной. Слышу, как

что-то вдребезги бьётся в спальне, но это меня уже не волнует. Закрываю рот

ладонью, чтобы не завыть в голос, но только укусив ладонь и почувствовав боль, немного прихожу в себя.

Мне снова плохо. Голова кружится от выброса адреналина, и я знаю, что до

отключения сознания лишь тонкая грань. И мне ничего не нужно из этого дома! Пусть