Когда смерть – копейка…

– Вот если осада, штурм, твердь! Тогда – подвиг! Тогда вкус победы! А когда штаны сами спадают с дамы от звука открываемой пивной пробки… – Глеб поморщился. – Это не моё. Это забава тех, кто доедает десерт за старшими.

– И выставление напоказ пупков, дурацкие тату, пирсинг – это тоже игрушки для бедных. Тётеньки хотят казаться загадочными или, по крайней мере, чуть моложе, чем на самом деле; мужчины и пубертатные мальчики – стремятся оперативно, до вечерней тусовки, быстренько измениться в лучшую сторону и в глазах своих подружек выглядеть мужественными и дерзкими. Разница в том, что большинство из этой разукрашенной толпы не хочет понимать, что «быть» и «казаться» – совершенно не одинаковые слова.

Представь себе, что пройдёт всего лишь немного времени и тысячи жирных пожилых тушек с безобразными выцветшими татуировками будет лежать на пляжах, в больницах, и в вытрезвителях нашей страны…

Не все же окружающие нас женщины через десять-пятнадцать лет останутся стройными, очаровательными и легкомысленными. Кто-то из них превратится в примерную мамашу, в труженицу, ну, в депутата Госдумы тоже, вполне может быть….

Как тебе такая картинка: горячие щи, бигуди, сериал, а на потном, целлюлитном плече – красная ящерица, вместе со своей хозяйкой тоже значительно пополневшая за прошедшие годы, или жирная бабочка на щиколотке среди варикозных вен. У подавляющего большинства из этих тёток не будет возможности или желания следить за собой, сводить вышедшие из моды рисунки, дурацкие в их возрасте надписи на животах и лодыжках…. Им будет уже всё равно. А каково же при этом будет нам? Брр! Жуткая картина! Давай-ка лучше про политику!

– И то правда.

Решительно отвернувшись от причала, Назар начал суетливо прикуривать. Береговой ветерок, не очень сильный в тени высоких тополей, всё же мешал ему быстро справиться с сигаретой. Назар закашлялся и окончательно спрятал лицо в поднятом вороте куртки. Так же внезапно, как и перед этим замолчал, он начал говорить.

– Мы же с Жанкой-то прочно-то завязались, когда я ёще с Геркой вместе машины гонял. Она тогда из Москвы приехала, вся такая из себя была, пальцы гнула, деньги там шальные видела, а здесь-то что?

Она ведь привыкла там, в Москве-то своей, что всё у неё есть, что о заработках думать не надо, в компаниях навороченных общалась с артистами, с дизайнерами всякими, а я-то для неё чего – особого капитала нет, семья опять же, Людка всё время нотациями надоедает… Своих детей мне и без того хватает, воспитываю их, обеспечиваю, вот старшую в институт летом отправляю, в Смоленск.

А Жанка-то по инерции, по-богатому, примчалась сюда из Москвы с дитём, вот и прислонилась от безысходности к Данилову, у него родичи ведь обеспеченные, в городе-то их все знают. Так вот они тогда скоренько и поженились. Тихо, спокойно живёт наша рыжая со своим Германом, магазин их одёжный сама на ноги поставила, в дочке души не чает…, ну, всё время не чаяла.

Это потом ей уже не по себе стало. Данилов-то субъект такой! Повыпендриваться перед такими же, как он, всегда готов, похвастаться в компании – это за милую душу, а как работать – ну, не-ет, это не про него! Мамаша его ведьма тоже, сам знаешь… Ну, мы с Жанкой как-то и поговорили на эту тему, вспомнили кое-что. Так вот и законтачило у нас понемногу.

Ты ведь, небось, не забыл, как в школе-то к ней в музыкалку мы с тобой бегали, встречали её после занятий, в снегу валяли, а? А как с девятого этажа сосульку на их музыкальный автобус сбросили? А?! Это потом уже Людмила к нашей компашке присоседилась, сестрёнку свою она тоже, помнишь, всё на гулянки с нами таскала.

– А чего! – Вадим зло бросил окурок за борт. – Будет она мне ещё указывать, как яхту мою называть! Ну, встречались мы с Жанкой здесь частенько, по лету-то, а как холодно стало, так к Серому пару раз в гости ездили. Он хоть и обормот, но никогда не трепался лишку-то, ничего такого про нас никому, н-нет! Я у него на даче свои шмотки с яхты оставлял на зиму на хранение, дома-то у нас и так не развернёшься, да и чистоту в квартире не охота рушить всеми своими припасами да верёвками, а у него чердак целый пустует, да и комната задняя свободная. Не обеднеет, небось, что мои вещи у него немного полежат, а то всё жалуется, клянчит.

– Серый-то как? Всё так же с вами держится?

– Да ну его! Приходил как-то по зиме ко мне в мастерскую. Денег просил. Тогда ещё Герка подъехал ко мне с каким-то знакомым кренделем, с депутатом, вроде, не знаю… Машину по блату переобуть этому корешу нужно было побыстрее.

А Серый у двери стоит, сопли на рукав капают, умора! Ведь взрослый мужик, а так опустился! Мы с Геркой тогда ещё сильно посмеялись. Говорим: «Это же копейки, не деньги, чего тут мелочиться! Заработай сам». Он стоит, синий весь, жмётся в углу. Данилов-то ему тогда так прямо в лицо и сказал: «Тебе, Серёга, денег давать – как в унитаз их бросать. Не отдашь ведь никогда – верняк». А так, по жизни-то, Серый – нормальный мужик, если бы ещё не выдумывал разных проектов своих идиотских, всё у него тип-топ было бы….

В каюте загудел телефон.

– Твой?