Когда смерть – копейка…

– Ты бы лучше сначала со своей семейной жизнью разобрался… – Матушка поднялась переставить тарелки. Горячую мисочку с отварной картошкой и намасленную селёдку поставила только перед ним. – Решил бы сначала свои непонятности, а потом бы уж и чужим людям помогать бросался. Чего ты к ним встреваешь-то? Сами бы меж собой понемногу и разобрались, небось не маленькие… А что, если не получится у тебя помочь-то им?

– Очень хочу, мама, чтобы получилось. Очень.

Всё шло по плану. Всё было вкусно и знакомо. Глеб улыбался про себя, чувствуя лёгкость и силу в чистом и тёплом теле. Матушка, шурша вязаными тапочками и не особо вглядываясь в его лицо, взялась наливать себе чай.

– Виталик-то один и остался путный-то у вас. Хороший мужичок, хозяйственный. Он всё так же на производстве-то и трудится, да?

– Ага.

– Что ж ты теперь, из-за этих забот-то, на рыбалку свою никак и не выберешься? А ведь отдыхать домой приехал… Не позабудь, нам с тобой ещё к тёте Тоне в гости сходить бы надо, она завтра возвращается, за котами-то своими любимыми ко мне придет, всё равно про тебя спросит, обязательно ведь захочет увидеть. Тортик купить какой бы надо.

– В прошлый-то раз… – Добрая старушка опять удивительно славно просияла лицом. – Перед отъездом, за день, по-моему…, да, за день, вспомнила! Собрались мы тогда у меня, подруги наши ещё из «каскадника» пришли, провожать-то её… Вот и стали в лото играть. Так она, Тонька-то, шесть рублей у всех у нас выиграла! Представляешь, ещё и смеётся над нами, жухало ещё то! Мы её проверять два раза хотели, так она ка-ак смахнёт все поставки с карт-то своих и кричит сразу же: «Всё, всё, я выиграла!».

– Ты чай или кофе свой будешь, на ночь-то глядя?

– Чайку, мам, вместе с тобой.

– Сейчас, тогда чашку тебе твою любимую достану.

И чашка, и тишина….

Как будто за стенами этой маленькой квартирки не было ничего страшного и неправильного; не злились друг на друга неплохие, в сущности, знакомые люди; не скрежетали по близким душам глупые и грязные деньги…

– Вот, смотри, какие я карпетки Тонькиной внучке из старой-то шерсти связала! У неё скоро два исполнится, такая шустрая пампушка бегает!

Глеб с удовольствием подержал в руках крохотные пушистые башмачки.

– Молодец ты, мам.

– А то не молодец! Тонька-то сроду вязать ничего не умела, вот я и придумала ей для внучки-то подарок такой сделать. Тонька же её только чупсами да сникерсами всё время пичкает, а вещицу какую-никакую ребёнку никак не догадается купить!

Потом они пили чай молча. Матушка немного похрустела карамелькой, Глеб же просто наслаждался вкусом крепкого напитка.

– Ты вот сюда приехал, отдыхаешь тут, гоношишься всё, а работа твоя как? Не в отпуске же, небось, числишься? Кто-то тебя подменяет там или как?

– Секретарь у меня есть, мам, хороший. Со всем справляется.

– Секретарь?! Мужик, что ли?

– Нет, что ты! – Глеб белозубо расхохотался. – До этого я ещё не дошёл. С моими делами в моё отсутствие справляется женщина. Хорошая…. Звать её Наталья Павловна.

Старушка сверкнула на него по-над чашкой зорким взглядом.

– Наталья, говоришь… Молодая? У вас с ней что, отношения?

Смеяться от души было и приятно, и интересно. Глеб ликовал, наслаждаясь домашним уютом.

– У Натальи Павловны со своими детьми отношения, и с мужем-майором. А мне она просто помогает.

– Просто, просто…. Знаю я тебя, зимогора этакого!

– Не гневайся так, о лучезарный микроскоп души моей!

Не вытерпев дальше свою напускную серьёзность, матушка хихикнула сквозь тонкие морщинистые пальцы.

Ради этой улыбки он был готов на многое.

– В гостиницу сейчас-то? Или как? Поздно ведь…

Почему-то пряча глаза от кухонного света Глеб, помедлив, ответил.

– У тебя я сегодня останусь. У тебя, моя родная, здесь, дома. Не волнуйся.

– А котята как же? Опять ведь придут тебя беспокоить, как в прошлый раз…

С беспомощной надеждой матушка теребила в руках небольшую кухонную тряпочку.

– Этих злобных и рычащих по ночам котов я выброшу в прихожую! – Подняв двумя пальцами младшего котёнка за шкирку, Глеб сделал для него грозные брови.

– Кто, в конце концов, в этом доме хозяин?!

Матушка славно и звонко засмеялась, опять прикрывая рот морщинистой ладошкой.

– Кто, кто… Знамо дело – я. Опусти животинку-то, не мучай лишний раз. Ну, раз ты так решил, то я постилаю тебе, поздно уже…

– Мам, я завтра ухожу в шесть.

– Чего ж так рано-то?

– Дела.

– Какие такие ещё спозаранку-то у тебя дела?

– Семейные.

Воскресенье. Утро.

Гостиница

Все щели гостиничных окон по-домашнему уютно желтели полосками тщательно наклеенной в ноябре бумаги. Тянуться до высокой форточки через широкий подоконник было лениво, и Глеб Никитин, поднявшись с улицы в свой номер, уже целый час стоял перед окном, не слыша всех звуков наступавшего городского утра.

Слева, во всю ширину уже видимого неба проглянулась хорошая летняя синь. Совсем скоро из-за новой кирпичной девятиэтажки должно было показаться и солнце.