Когда солнце заходит в последний раз

– Я тут подумал и пришёл к выводу, что вы больше всего подходите, – он посмотрел на них, чтобы увидеть какую реакцию произвело начало, и продолжил. – Ждать нам ещё неизвестно сколько, пока нас найдут, а вода и еда кончается. Понимаете, о чём я говорю? Не может же быть, чтобы в этой местности никого не было. Я предлагаю отправиться нам самим, и если мы встретим кого-нибудь из местных жителей, то они нам помогут и сообщить властям и с продуктами.

– Да, кого в этой пустыне встретишь? – Ивану не верилось, что здесь на этой мёртвой земле может кто-нибудь быть.

– В крайнем случае, мы должны найти воду. Это то вы понимаете? Вода сегодня кончится. А если наши поиски затянутся?

– Слушай Вань, а это идея. Может, мы вправду кого-нибудь на верблюдах встретим, может какие-нибудь соляные разработки поблизости. Всё лучше чем, сложа руки сидеть и ждать неизвестно чего. Если честно, то меня уже здесь тошнит. Только давайте пойдём…– он задумался, не решаясь назвать сторону, куда им направиться.

– Я думаю, что нам нужно идти на юг. – решил за него "депутат". – Если мы прилетели с севера, то как вы заметили жилья там нет. А озеро, которое мы видели, километров семьдесят от нас. Так что лучше идти в противоположную сторону. Будем надеяться, что нам повезёт. И вода гораздо ближе.

Экипаж ещё не вернулся с поисков пропавшего пассажира. "Депутат" сообщил о их решении стюардессе и они стали собираться в дорогу. Анна хотела идти с ними, но они убедили её, что она всё-таки женщина и пока единственный здесь человек, отвечающий за самолёт и остальных людей.

Сборов как таковых не было. Они торопились побыстрее уйти, боясь, что если вернётся командир экипажа, то он им наверняка запретит покинуть долину.

5

Красное солнце было постоянно перед глазами. Через каждые две-три минуты Иван вытирал пот рукой со лба и лица, ещё больше размазывая тем самым по нему, осевшую серую пыль. И если вместе с потом в глаза попадала выступившая на лбу соль, то в них начиналась резь и неприятная щиплющая боль. Тогда Иван сильно сжимал веки, а потом часто-часто моргал, чтобы хоть как-то остановить невольно выступившие слезы.

Они шли уже часов пять, а всё по-прежнему впереди была только холмисто-скальная пустыня. Они, то поднимались, то спускались, то шли какими то долинами, проходя мимо причудливых форм скал и беспорядочных нагромождений камней. Но не было никаких признаков жизни; тишина и безмолвие.

Иван удивлялся выносливости их спутнику. Шестидесятипятилетний пожилой мужчина шёл уверенно и без тени утомления. "Депутат" оказался профессором физики университета. А летел он на учёный симпозиум, который был наверно в это время в самом разгаре. Он оказался хорошим собеседником и охотно рассказывал о себе, о различных случаях с ним и с его студентами и аспирантам. Первые три часа пролетели незаметно, но чем дальше они шли, тем сильнее беспокойство овладевало ими. Мучила жажда, впереди была неизвестность, а тишина подавляла. Они уже давно шли молча, каждый, думая о своём.

Ивану больше всего хотелось пить. Было не жарко, но в воздухе совершенно отсутствовала влага. Во рту всё пересохло и от этого начало закладывать уши. Тогда он сглатывал несуществующую слюну, и становилось ненадолго легче. Единственным его желанием сейчас было выпить просто холодной воды. Он вспоминал, как они после тяжёлой тренировки, не спеша, мылись в душе; потом сидели в раздевалке, и не торопясь одеваться, открывали купленные заранее бутылки с минеральной водой. Затем потихоньку пили прохладный "Нарзан" и, перебрасываясь шуточками, строили планы на вечер. И довольно часто они уходили, оставляя в раздевалке, наполовину недопитые бутылки с этой самой минеральной водой. Иван ещё раз сглотнул: разве есть на земле такое место, где много воды, где есть ещё не совсем выпитый "Нарзан"; да, что там "Нарзан", просто вода, любая вода…

Иван слышал, как Андрей что-то вскрикнул; видел, как тот побежал вперёд, как возвращался назад, чем-то, размахивая в руке. Ивану страшно захотелось, чтобы это была, кем-то оброненная здесь фляга с водой, обязательно с водой. Но это был обыкновенный башмак, почти совершенно новый мужской полуботинок сорок первого размера.

– Цивилизация говорит за себя, – торжествующе воскликнул Андрей и довольный собой, обвёл Ивана и профессора ликующим взглядом. – Наверное, сейчас и второй найдём; кому-то были малы, вот и выкинули.

Профессор с сомнением возразил.

– Я так не думаю. Вот вы, Ваня! Если бы ваша обувь была бы вам мала? Выкинули бы вы её?

Иван посмотрел на свои кроссовки. Последняя модель "Найк – Воздушный пегас", он заплатил за них в прошлой зарубежной поездке семьдесят долларов, но они оправдывали себя – ноги не чувствовали усталости.

– Нет, вряд ли.

– Казахи народ не такой уж богатый, – продолжал профессор. – Чтобы швыряться подобными вещами. Притом я думаю, что это обувь чисто городская, – он задумался, рассматривая ботинок. – Здесь всё-таки что-то другое. – Пойдёмте дальше, может, мы встретим второй и скоро разрешим эту загадку.