Когда сорваны маски

– Заходите как-нибудь вечером, – предложил я. – Отблагодарю вас бесплатным ужином. У нас барбекю каждый вторник. – Бритт-Мари уже спускалась по лестнице к гавани, когда я снова ее окликнул: – А сами-то вы помните тот автомобиль возле отеля? – (Она отрицательно покачала головой.) – Что, совсем ничего не помните?

– Нет, а с какой стати? – удивилась она.

– Да так, странно…

– Помню, жарко было. Я поздоровалась с репортером, и он сразу уехал. А потом я несколько раз щелкнула Бьёркенстама, вот и все… Это заняло не больше минуты.

– И когда вы закончили, Бьёркенстам оставался в гавани? – поинтересовался я.

На некоторое время она задумалась, а потом тряхнула темными волосами:

– Не знаю. Он все ходил туда-сюда по парковке, но потом…

– Пошел к машине? – подсказал я.

Она снова покачала головой:

– Нет, не помню.

– Дайте мне знать, если вспомните, хорошо? Пришлите эсэмэску.

Она помахала мне, выезжая на трассу. Девушка на пассажирском сиденье даже не взглянула в мою сторону.

Я убрал со стола, загрузил тарелки и чашки в посудомоечную машину и спустился во двор.

До сих пор в Мёлле я бывал разве проездом. За последние годы городок, безусловно, изменился, я бы сказал, опошлился, однако в высших слоях общества по-прежнему находились чудаки, предпочитавшие проводить отпуск здесь. И летом население Мёлле утраивалось, не в последнюю очередь благодаря им.

Вообще, Мёлле считался чем-то вроде сконского Вавилона – вместилища пороков, где предаются разврату богачи. Возможно, причиной тому было существование здесь в прежние времена общих для мужчин и женщин пляжей. Обо всем этом я имел весьма слабое представление по выцветшим черно-белым снимкам, с господами в соломенных шляпах и дамами в закрытых купальных костюмах и с полосатыми зонтиками. Здесь отдыхало высшее дворянство и королевская семья. Одна хоккейная звезда устроила как-то впечатляющее свадебное торжество, а потом как будто даже купила дом.

На этот раз первым, что бросилось мне в глаза, оказалась кемпинговая площадка, с людьми в тренировочных костюмах, машинами, велосипедами, палатками, столиками с лото и целым лесом параболических антенн. На подъезде к самому городку, где слева открывался вид на залив Зунд, стояла часовня, а еще дальше влево – железнодорожная станция. Я миновал гончарную мастерскую, пекарню, где выпекают кислый хлеб специально для стокгольмцев, и наконец выкатил к морю.

Развернувшись на парковке в гавани, я въехал на холм, обогнул квартал и остановился возле отеля «Кюллаберг». Теперь мой автомобиль стоял на том самом месте, где и белый внедорожник на снимке Бритт-Мари.

Пирс в гавани Мёлле длинный, и вид с него открывается действительно впечатляющий. Слева Зунд, переходящий в Каттегат, прямо вдали угадываются очертания Кюллаберга, а справа характерные для Мёлле белые дома взбираются вдоль крутого холма прямо к «Гранд-Отелю», с веранды которого весь городок виден как на ладони. При этом сам отель, таким образом как бы венчающий Мёлле, похож на средневековый замок.

Я никогда не бывал в местных кафе. По пятницам и субботам здесь предлагали креветок под изысканную живую музыку. То, что называлось «Thai Take Away»[11], имело вид старомодного сосисочного киоска. Неподалеку я увидел несколько столиков под разноцветным зонтиком, так что перекусывать в машине не было необходимости. Дальше, рядом с сувенирной лавкой, была еще одна закусочная, где не усматривалось ни одного свободного места, а из-под брезентового козырька доносился запах жареной рыбы.

Я вернулся к отелю «Кюллаберг», где как раз выставили доску с начертанными мелом предложениями дня. И тут мне пришло в голову: толстяк на снимках Бритт-Мари смотрел вовсе не в землю – он изучал меню.

Я вошел в отель. Служитель убирал в холодильник бутылки пива, молодая женщина с собранными в хвост светлыми волосами в паре с темноволосой коллегой постарше накрывала столы. Я осторожно приблизился и спросил, не замечали ли они здесь поблизости белый внедорожник с русским номером.

Все трое ответили отрицательно.

На мое счастье, никто из них не поинтересовался, зачем мне это нужно, потому что я не успел придумать подходящую случаю ложь.

Улица, на которой стоял отель, называлась Аллея Юлленшерны. Чуть выше, метрах в двадцати пяти, припарковался трейлер. На тротуаре, за кемпинговым столиком под брезентовым зонтиком, обедали мужчина и женщина – фрикадельки, отварной картофель и два больших бокала «Гюльд». Она в бикини, он в плавках. По его толстому животу ручьями стекал пот.

– Все-таки здесь замечательно! – восхитился я, придав лицу соответствующее выражение.

– Здорово! – согласилась дама.

– Я люблю Мёлле, – поддакнул ее спутник.

Говор выдавал в них выходцев не то из Вермланда, не то из Даларны. Я эти диалекты не различаю.

– Собирался встретиться здесь с друзьями, – продолжил я, – но мы разминулись. Вы не видели где-нибудь поблизости большой белый автомобиль с темными стеклами?

– Джип? – переспросил мужчина.

– Точно.

– Русский?

– Да.

– И откуда у них только деньги на такое, – удивилась его спутница. – Россия ведь такая нищая страна…