Когда спящий проснется

– Я – одинокий волк, живу уединенно, всем чужой, не принимаю прямого участия в жизни. Нет у меня ни жены, ни детей… Кто это сказал про бездетных людей, что это мертвые сучья на древе жизни?.. У меня нет жены, нет детей, нет обязанностей. Даже желаний нет в моем сердце. Я долго не находил себе задачи, цели в жизни. Но наконец нашел. Я решил сделать одно дело. Я сказал себе: я хочу это сделать и сделаю. И для того, чтоб сделать это, чтоб побороть инертность своего вялого тела, я прибегал к лекарствам. Боже ты мой! Сколько я их проглотил! Не знаю, все ли чувствуют то, что чувствовал я тогда. Сознаете ли вы, например, все неудобство иметь тело, ощущаете ли всю тяжесть его, чувствуете ли с отчаянием, как много времени оно отнимает у вашей души – времени и жизни?.. Жизнь! Да разве мы живем? Мы живем лишь урывками. Нам надо есть. Мы едим и получаем тупое пищеварительное удовлетворение или, наоборот, раздражение. Нам нужны движение, воздух, иначе наше мышление замедляется, ум тупеет, мысль отвлекается внешними и внутренними впечатлениями и забредает в тупики. А там наступают дремота и сон. Люди и живут-то, кажется, только затем, чтобы спать. Даже в лучшем случае человеку принадлежит такая ничтожная часть его дня. А тут еще приходят на подмогу эти наши друзья-предатели – алкалоиды, которые заглушают естественное чувство усталости и убивают покой. Черный кофе, кокаин…

– Да, да, понимаю, – вставил Избистер.

– Но я окончил свое дело, – сказал раздражительно бедный больной. – Я добился своего.

– Ценою бессонницы?

– Да.

С минуту оба молчали.

– Вы себе представить не можете, до чего я жажду покоя – алчу и жажду, – снова заговорил незнакомец. – Все эти шесть долгих суток, с той минуты, как я окончил работу, в моей несчастной голове кипит водоворот. Мысли вихрем кружатся на одном месте, быстро, непрерывно… несутся бешеным потоком неведомо куда… – Он помолчал и кончил: – В бездну.

– Вам надо заснуть, – сказал Избистер с таким решительным видом, точно открыл радикальное средство. – Вам положительно необходимо заснуть.

– Мысли мои вполне ясны – яснее, чем когда-либо. И все-таки я знаю, чувствую, что меня захватил водоворот. Видали вы когда-нибудь, как в водоворот затягивает щепку? Разве она может бороться? Вот она кружится, кружится… все глубже, все ниже… прочь от света дня, прочь из счастливого мира живых… все дальше в пучину, на дно.

– Но позвольте… – возразил было Избистер.

Незнакомец вытянул руку решительным жестом.

– Я знаю, что я сделаю: я убью себя. – Глаза его сверкали безумием, голос звенел. – Я добьюсь покоя, если не где-нибудь еще, то там, у подножия этих скал, где зияет черная бездна, где волны так зелены, где то вздымается, то падает белая пена прибоя, где дрожит легкой рябью вон та узкая полоска воды. Там я, во всяком случае, найду… сон.

– Ну, уж это совсем неразумно, – проговорил Избистер, пораженный истерическим волнением незнакомца. – Наркотики все-таки лучше.

– Там я найду сон, – повторил тот не слушая.

Избистер смотрел на него.

– Найдете сон, вы говорите? Ну, знаете, это еще вопрос. В Лалворт-коувс есть такая же скала, во всяком случае, не ниже этой. Так вот с нее упала девушка – с самой верхушки, и что ж бы вы думали? Цела и невредима. Живет и по сей день.

– А эти скалы внизу? Разве можно упасть на них и не разбиться?

– Разбиться-то разобьетесь, конечно, и будете лежать всю ночь с переломанными костями, дрогнуть под брызгами холодной воды, мучиться… Что, хорошо?

Их взгляды встретились.

– Мне жаль разочаровывать вас, – прибавил Избистер беспечно. «С дьявольской находчивостью», – подумал он про себя. – Но бросаться с этой скалы, да и со всякой вообще… Такой род самоубийства – я говорю с точки зрения художника (он засмеялся), – право, это уж чересчур по-любительски.

– Но что же мне делать? – прокричал почти с гневом незнакомец. – Когда ночь за ночью не спишь ни секунды… Ведь от этого с ума можно сойти!

– Скажите: всю эту длинную дорогу по берегу вы сделали один?

– Да.

– Неостроумно. Простите, что я так говорю. Один! Еще бы, как тут не свихнуться? Вы правильно тогда сказали: физическая усталость – плохое лекарство против переутомления мозга. И кто вам посоветовал это средство? Ходьба – хорошо говорить! Жара, солнцепек, одиночество – с утра до ночи, день за днем… А вечером вы, наверное, ложились в постель и силились заснуть, а?

Избистер замолчал, устремив на страдальца лукаво-проницательный взгляд.

– Посмотрите на эти скалы! – крикнул вдруг тот, не отвечая на вопрос. Он взволнованно и сильно жестикулировал руками. – Посмотрите на это море, которое вечно сверкает и волнуется, как сейчас! Видите, как плещет и рассыпается белая пена вон под тем высоким утесом и снова исчезает в темной глубине. А этот синий купол со своим ослепительным солнцем, которое нещадно льет на землю горячие лучи? Это ваш мир. Вы его любите, вы чувствуете себя в нем как рыба в воде. Вас он согревает, живит, дает вам наслаждение. А для меня…