Когда страсть разгорается вновь

– Пожалуйста, называйте меня просто Изабеллой. Это я в неоплатном долгу перед вами. Вы единственный, кому я могла доверить жизнь сына.

Антонио лишь отмахнулся:

– Любой нейрохирург, хорошо знающий свое дело, успешно справился бы с этой ситуацией. Состояние пациента, к счастью, не требовало моего уровня навыков. Но оперировать его было для меня честью. Хочет Ричард или нет, но он вошел в наше братство.

Ричард уставился на него, не в силах справиться с новым потрясением, а все вокруг забормотали слова подтверждения.

Антонио повернулся к Ричарду:

– Теперь ты в долгу у всех нас, дружище.

Ричард энергично закивал:

– Однозначно. Я обязан каждому присутствующему здесь и всему миру, я – в неоплатном долгу, ведь на кону стояла жизнь Рико.

Ричард стиснул доктора в объятиях и даже расцеловал его.

Отпрянув и удивленно моргая, Антонио засмеялся:

– Ничего себе! Кто ты – и куда подевался беспощадный и несносный Ричард Грейвс, которого я знаю и люблю, но временами ненавижу?

Ричард вздохнул:

– Его больше не существует.

– Нет, он все еще есть! Но, держу пари, он никогда больше не появится в этой компании. – Антонио многозначительно подергал бровью. – Мне хотелось бы выжать из тебя взнос в счет оплаты долга, но сейчас, когда ты в таком состоянии, это будет не так весело. – Он взял руку Ричарда и соединил ее с рукой Изабеллы. – Идите отдохните немного.

– Но…

– Но…

Вскинув руку, Антонио прервал их возражения:

– Я останусь на посту, хотя в этом нет необходимости. Рико в стабильном состоянии, но я продолжу держать его на успокоительных, пока отек мозга не спадет. И когда он придет в себя, мне бы не хотелось, чтобы вы выглядели еле живыми, как сейчас. Езжайте домой… сейчас же.

Глава 12

Всю дорогу до своего дома Изабелла сидела рядом с Ричардом, не двигаясь, не реагируя ни на что. Она так много раз едва не теряла самообладание и вновь собиралась с силами, что Ричард старался не дышать, опасаясь, что она все-таки сломается.

Войдя в дом, Изабелла остановилась в гостиной, устремив в пространство невидящий взгляд, словно перед ее мысленным взором предстали семейные вечера, проведенные здесь. И вдруг из ее груди вырвалось резкое, надрывное рыдание. Изабелла осела на пол.

Бросившись на колени перед Изабеллой, Ричард сжал ее в кольце своих рук, снова и снова повторяя ее имя, обнимая все крепче, словно пытаясь вобрать в себя все ее потрясения.

Но она вырвалась из его рук. Сердце Ричарда чуть не разорвалось. Значит, она ненавидела его прикосновения, не могла выносить его утешения.

Но Изабелла сама бросилась к нему. Ричард остолбенел на несколько секунд, после чего все внутри растаяло от облегчения. Он позволил Изабелле прижать себя к полу, желая, чтобы она отомстила ему, выплеснула гнев, причинила ему нестерпимую боль. Такую же, как он причинил ей. Надеясь, что хоть отчасти искупит свои злодеяния, Ричард открылся ее наказанию.

Но она лишь впилась поцелуем в его губы.

Обмякнув от шока, Ричард уступил Изабелле, осыпавшей его неистовыми, пропитанными слезами поцелуями. Потом она стала срывать с него одежду, впиваясь в его плоть со всем своим отчаянием, буквально купая его в слезах, и, задыхаясь, взмолилась:

– Дай мне… все… мне это нужно… сейчас, Ричард… сейчас.

Неужели она жаждала забыться в его объятиях, унять свою боль? Он этого не заслуживал, но отдал бы ей все, что у него есть. Это и так по праву принадлежало ей.

Потеряв остатки самоконтроля, Ричард помог Изабелле справиться с его одеждой, сорвал одежду с нее и прильнул к ней, заставляя их обнаженные тела сливаться, стискивая Изабеллу так, будто хотел поглотить ее.

Ничто, связанное с ним, никогда больше не причинит ей боль. И так будет до последнего его вздоха.

Изабелла с готовностью ответила на его неистовство, желая стереть весь ужас последних часов. Застонав, она впилась зубами в губы Ричарда, а он сжал в руке шелк ее волос, словно забирая в плен перед своим вторжением. Она требовала еще больше, увлекая его все глубже, пока возбуждение их слившихся ртов не достигло пика. Оторвавшись от губ Ричарда, она укусила его в плечо, оставив следы на коже, и прильнула к нему еще теснее. Он зарычал от болезненного наслаждения, а необузданная страсть Изабеллы уже пульсировала в его руках и сражалась с его страстью на равных. Он сделал бы все… все что угодно… лишь бы это длилось вечно.

Он поднялся, держа ее на руках:

– Постель… Изабелла… где твоя постель?

– Нет… здесь… Мне нужно, чтобы ты был внутри меня… сейчас.

Живший в нем грубый зверь послушно повиновался ее пылу. Снова опустив Изабеллу на пол, Ричард опустился на нее, а она потянула его к себе. Безумие страсти накалялось, Изабелла вознаграждала его ласки неистовыми стонами, крепче прижималась лоном к его мужской плоти, все более явно предлагая себя. Крик Изабеллы, молившей наполнить ее, заставил Ричарда ворваться внутрь ее.

Он поглотил этот крик, когда ее пульсирующее лоно уступило напору его ствола, втягивая его в свою почти невозможную упругость, швыряя в водоворот ощущений, которых он так жаждал. Именно для этой женщины он и был создан.