Когда стреляют гаубицы

— Я спрашиваю вас об этом вот почему, — заметил Брауэр. — Унтер–офицер Бауман несколько раньше сказал мне о том, что он со своим расчетом закончит все работы через час–два. Он попросил разрешение сначала закончить работу, а уж потом спать.

У Хаука легче стало на душе: он боялся, как бы из–за такого предложения не возник скандал, а теперь об этом заговорил сам Брауэр.

— Мы должны внимательно обсудить предложение товарища Баумана. Здесь есть свой плюс и свой минус, — продолжал Брауэр. — Солдаты работали целый день и устали. С предложением можно согласиться только в том случае, если солдаты сами хотят этого. Если мы за ночь покончим с работами, утром будем иметь передышку. И тогда вертолет, который до этого все время загонял нас в укрытия, сколько угодно может кружить над нашими позициями.

Брауэр, видимо заметив растерянный вид Германа, обратился к нему:

— А вам, товарищ Герман, мы поможем. Я сам сейчас пойду к вам на позицию. Хотя мы еще не выслушали мнения других товарищей. Вы что–то хотите сказать, товарищ Витинг?

Витинг обменялся взглядом с командирами орудий, которые закивали ему.

— Мои ребята, насколько я знаю, уже работают. Они сами так решили, — заявил он.

Унтер–офицер Бас подтвердил его слова.

— Ну, а вы, товарищ Хаук, почему так молчаливы сегодня? Что–нибудь не ладится?

Хаук улыбнулся во весь рот и сказал:

— Напротив, товарищ унтер–лейтенант. Я пришел к вам с таким же предложением, только опасался, что вы не согласитесь. Моим солдатам для завершения всех земляных работ потребуется часа три.

— Прекрасно, товарищи. Тогда обсуждать больше нечего — за работу! Я иду в третий расчет.

Все разошлись по своим местам. Хаука удивило, что Бауману удалось добиться больших результатов, хотя вид у него был отнюдь не рабочий. «Выглядит он так, будто и пальцем не пошевелил. Нужно будет утром спросить у него, как ему это удалось».

Хаук шел за Германом и говорил:

— Давай, дружище, давай! Поднажми! Если я управлюсь раньше, то охотно помогу тебе. — Ответа он не слышал, так как Герман шел впереди него. Придя на позицию, Хаук громко крикнул:

— Товарищи, слушайте меня! Вся батарея высказалась за продолжение работ! Завтра утром нас уже никто не заметит, мы зароемся в землю и замаскируемся. — Он снял с плеча автомат, противогаз и, поплевав на руки, взялся за лопату. Хаук с таким рвением принялся за работу, что скоро вспотел. Пот заливал глаза, попадал на губы. Слыша дыхание солдат, унтер–офицер понимал, что они тоже работают вовсю. «Хорошие ребята! — подумал он. — Вот только этот Дальке! Нужно будет заняться им».

Хаук глазами отыскал Дальке. Солдат стоял, прислонившись к стене окопа, и курил. Остальные работали.

— Опять этот Дальке! — в сердцах произнес Хаук.

Когда солдаты отрыли ниши для боеприпасов и натянули маскировочную сетку над орудием, к Хауку пришел Бауман.

— Ну, как тут у вас дела? — поинтересовался он и усмехнулся. — Мы уже закончили. А вы разве не хотите быть в числе передовых?

Бауману никто не ответил, и он хотел уйти, но его остановил Хаук:

— Унтер–офицер Бауман! Раз ты закончил, помоги Герману!

Бауман ничего не ответил и пошел дальше, Хаук едва догнал его.

— Ты что, не слышал, о чем я прошу? Дружище, помоги Герману, а то ему очень трудный участок достался.

— Мне никто не помогал, — резко ответил Бауман. — Пусть мои солдаты спят.

— А ты их разбуди!

— Не кричи так громко, а то ты сам всех перебудишь.

— Почему ты не хочешь помочь ему?

— С меня довольно. Спокойной ночи! — Бауман пошел в свое убежище.

— Ну и товарищ! — бросил вслед Хаук и с досадой плюнул на землю.

— Не тебе упрекать меня! — огрызнулся Бауман. — Мои солдаты наработались, пусть поспят, У нас участок тоже не мед был.

— Эгоист ты, да и только! Все спать хотят.

— Сделают свое дело, тогда пусть и спят. Лучше работать нужно.

— Эгоист несчастный! Ну и ползи в свою нору! Мы и без тебя справимся! — И Хаук пошел к своим солдатам.

— Так–то оно и лучше. Спокойной ночи!

* * *

Обер–лейтенанту Кастериху требовалось какое–то время, чтобы привыкнуть к новым условиям. Чем труднее была обстановка, в которую он попадал, тем собраннее становился офицер, тем лучше он командовал подчиненными.

Утром он доложил майору Глогеру, что поедет проверять готовность огневых позиций. Передав командование унтер–лейтенанту Функе, он пошел с НП к месту, где стояла машина. Маленький, но юркий джин, подняв за собой шлейф пыли, пополз по лесной дороге, так подпрыгивая на ухабах, что офицер не раз ударялся головой о брезентовый верх.

— Помедленнее, — просил он водителя, — а то я сломаю себе шею.

«Интересно, в каком состоянии находятся позиции, — думал он. — На Брауэра, конечно, можно положиться. Как командир взвода он безукоризнен, да и как группарторг тоже. Командиры орудий свое дело знают, к тому же замполит сейчас проводит воспитательную работу среди солдат. На совещании Брауэр во всеуслышание заявил о том, что огневые позиции будут отвечать всем требованиям».

— На следующей просеке свернешь направо, — посмотрев на карту, приказал он водителю.

Вскоре водитель притормозил, машина, описав дугу, выехала из леса.