Когда струится бархат

Потом снова разнесли сосуды для омовения рук, вода в них была настояна на травах. На десерт подали фрукты и орехи со сладким вином. Наконец Фульке встал из-за стола и подозвал пажа, чтобы тот проводил его в личные покои, сделав знак Джоффри и Адаму следовать за ним. На прощание граф поблагодарил Хельвен за доставленное ее обществом удовольствие, поцеловав руку и приложившись к щеке Хельвен. Несмотря на теплое прощание, она безошибочно поняла — ее дальнейшее присутствие излишне.

— Не беспокойся обо мне, — сказала Хельвен, когда подошедший Адам взял ее за руку, переводя взгляд то на застывшего в ожидании пажа, то на ле Клито, который уже включился в игру в кости неподалеку от камина.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Господи, знать бы заранее, вполне можно было обойтись без подобного дурацкого поворота судьбы. — Помрачнев, Адам принялся высматривать среди гостей Варэна де Мортимера. Оказалось, тот по-прежнему сидит на своем месте с кубком вина, стоящего посреди красноватой лужицы пролитого напитка. На одном колене примостилась черноволосая женщина со знойными темными глазами. Она обнимала Варэна за шею, перебирая пальцами его шевелюру, а тот положил свою ладонь ей на бедро. Женщина что-то нашептывала в ухо Варэна, но тот едва ли слушал, ибо все свое внимание обратил в сторону Адама и Хельвен.

— Да, уверена. — Хельвен с усилием сдержала неожиданную дрожь, торопливо поцеловала мужа и постаралась спрятаться от сурового взгляда Варэна. Укрывшись за прижавшейся к ее голове щекой Адама, Хельвен впитывала хорошо знакомый родной запах, и к ней действительно возвращалась уверенность.

Адам обнял жену за талию и повел через зал, чтобы поручить попечению своего телохранителя, проследил, как она уходит, и вернулся к ожидавшему пажу, уже проявлявшему явные признаки нетерпения. Адам решительно игнорировал присутствие Варэна де Мортимера, хотя ни на минуту не забывал о его присутствии, поглядывал за ним боковым зрением и даже заметил, как тот медленно расстегивает кружевной лиф своей дамы.

* * *

Оруженосец разлил вино, оставил кувшин и блюдо с засахаренными фруктами и, поклонившись, вышел из комнаты. Один из псов Фульке сделал несколько кругов по комнате и улегся на полу перед огромным очагом.

Адам передал Фульке запечатанный пергамент, который бережно хранил несколько последних недель, и по знаку графа уселся на стул с подложенной для удобства гобеленовой подушечкой.

Фульке вскрыл печать, развернул пергамент и принялся читать. Джоффри взял засахаренный марципан и аппетитно откусил половину.

— Интересно? — с набитым ртом обратился он к отцу.

Скорчив гримасу, Фульке покачал головой, затем поднес документ к канделябру и принялся перечитывать заново. Джоффри приподнял одну бровь, но, бросив оценивающий взгляд на отца, потерял интерес к происходящему и отвернулся. Он взял второй кусок марципана и швырнул собаке. Та прыгнула, схватила лакомство и облизнулась.

— Вы когда-нибудь занимались упражнением с копьем, сэр Адам?

— Да, милорд, правда, от случая к случаю.

— А мне кажется, довольно часто, — возразил Джоффри. — Я недавно в конюшне видел вашего жеребца и разговорился с вашим оруженосцем. Так вот, он сообщил мне, что вы попадаете копьем точно в центр щита на столбе десять раз из десяти.

— Остин имеет привычку преувеличивать, милорд.

— Мы завтра организуем учебный бой, отряд ле Клито против моих бойцов. Сочту за честь пригласить вас принять участие… Разумеется, в моей команде.

Такое предложение было равносильно приказу, в какой бы небрежной манере оно ни прозвучало. Сохраняя на лице бесстрастное выражение, Адам рассматривал молодого человека, который явно привык во всем добиваться своего. Вполне возможно также, что в случае несогласия он даже мог быть опасен.

— Оружие выбирайте по своему вкусу, милорд. Нельзя только пускать в ход острые лезвия клинков, даже если возникнет сильное желание наказать противника.

Адам наклонил голову в знак согласия и отхлебнул вина из своего кубка.

— Нельзя пускать в ход острые лезвия клинков, — медленно повторил он, убедившись, что его голос звучит спокойно.

Фульке холодным пронизывающим взглядом посмотрел на Адама.

— Ты знаешь, что здесь написано?

— Да, мой господин.

— А что там такое? — заинтересовался Джоффри. — Король Генрих собирается нас подкупить, чтобы мы не очень дружили с его любимым племянником?

Фульке в ответ фыркнул.

— Можно сказать и так. — Он протянул пергамент сыну.

— Бог ты мой! — воскликнул Джоффри, добравшись до самой важной части письма. — Да ведь она мне в бабушки годится!

— Она не кто-нибудь, а вдовствующая императрица Германии и законная наследница короля Генриха, — с суровым предостережением в голосе обронил граф, — к тому же ей всего двадцать пять лет.

Лицо Джоффри густо залилось румянцем. Он нервно сглотнул подступивший комок в горле и стал перечитывать пергамент, словно надеялся, что смысл написанного может измениться.

— Это и корона, и герцогство, — тихо промолвил Фульке, не отрывая глаз от сына.

— Мне это не нужно. — Джоффри отбросил в сторону пергамент. Голос его дрожал.