Когда Судьба настаивает

– Саша, что ты несешь? Твоя мать живет с этой сволочью Штерном, а ты на её стороне?

– Пап, ты меня услышал? – Саша вцепился рукой в подлокотник дивана, – надеюсь, что да! И Герман, в отличии, кстати, от тебя, не обижал маму! Так что с определениями, кто из вас кто, я бы на твоем месте не спешил! И, кстати, в таком настроении лучше не прилетай ко мне, мне, видишь ли, нельзя волноваться!

Сашка нажал на отбой и медленно выдохнул, потом поднял глаза на Германа и произнес:

– Я извиняюсь за слова своего отца. К сожалению, я не могу ничего с ним поделать, родителей не выбирают.

– Но и дети не отвечают за своих родителей! – закончил Герман, – так что выдохни. Тебе действительно нельзя волноваться! И давайте на сегодня расходится уже. Завтра опять будет непростой день.

Глава 30

Элизабет.

Надо ли говорить, что мои родители обрадовались известию о том, что мы с Сашей переезжаем жить на свою историческую родину? Конечно, они были этому рады, они всегда этого хотели, и не важно, что послужило истинным мотивом нашего с ним переезда.

Моя мама легко и быстро подружились с Гретой. Она приезжала почти каждый день посидеть с правнуком, подменить Грету на кухне или у кроватки Эрика. Приезжала, правда, когда Германа нет дома. Моя мудрая мама считала, что нельзя злоупотреблять его добротой, и старалась лишний раз не попадаться ему на глаза.

Герман, конечно, знал, что она приезжает, и не возражал против этого, к тому же, он уже понял, что моя мама не из тех людей, которые готовы со всеми подряд обсуждать личную жизнь своих родных и близких.

Саша лег в клинику на следующий день после похорон Вильмы. Ампутацию ему сделали через две недели. Мой такой умный и красивый сын не смирился с тем, что мог вполне официально не работать и получать пенсию по инвалидности. Да, он вынужден колоть инсулин два раза в сутки, но и с сахарным диабетом люди могут жить вполне полноценной жизнью. Первые 6 месяцев он передвигался на инвалидной коляске, потом врачи разрешили заказать протез – нога зажила. И сейчас Саша сам ездит за рулем, а о том, что у него протез, можно догадаться лишь по тому, что он чуть прихрамывает, ну и рамки металлоискателей, конечно, реагируют писком.

Да, это может показаться странным, но Саша живет с нами, а точнее все мы живем в большом доме Германа.

О том, как странно нам было начинать всем вместе жить под одной крышей, мы с Германом вспоминать не любим. Это было бы мило и смешно, если бы не смерть Вильмы. Только Эрик примирял тогда нас всех с тем, что надо жить дальше, без его мамы, без Вильмы.

Любовь к малышу, забота о нем давала возможность дышать Герману и всем нам. Вильма не была мне родной дочерью, наше знакомство и первая встреча прошли странно и послужили причиной нашей с Германом разлуки. Потом мы подружились с Вильмой и даже сроднились, и тоже ведь благодаря Эрику, которого она тогда носила под сердцем.

Да, я приняла предложение Германа переехать жить к нему. Наверное, со стороны это казалось странно, но нам с ним не было дело до того, как это выглядит. В свою личную жизнь мы никого впускать не собирались и не собираемся. Нельзя никому объяснить то, что дышать он мог только в присутствии в его жизни Эрика – его плоть от плоти, его родного внука. Только благодаря этому маленькому комочку он оживал и оттаивал по капле.

Да, я открыла филиал своей фирмы в Германии, оставив в России на своем месте Ингу.

Артур всё-таки прилетал к Саше, но не сразу после операции, а когда Саша был готов увидеться с отцом. Саша понимал и уважал личное пространство других людей, потому они, наверное, и сблизились с Германом ближе, чем с родным отцом. С отцом Саша встречался в городе, обычно в парке, не желая приводить его в дом Германа. В наш общий дом.

Да, я приезжала несколько раз сама и привозила Эрика повидаться с дедом по отцу. Конечно, когда мы с Эриком поехали в первый раз на встречу с Артуром, я нервничала. А кто бы не нервничал, скажите мне?

Но увидев его, я удивилась тому, что моя нервозность испарилась, уступив место равнодушию.

– Лиза, здравствуй! – Артур держал в руках розы и никак не мог решиться шагнуть мне навстречу. Подумать только, он купил просто-таки огромный букет! За всю нашу совместную с ним жизнь этот мужчина никогда не дарил мне таких букетов.

– Здравствуй!

Я смотрела на Артура и ловила себя на мысли, что передо мной абсолютно чужой мне мужчина. Красивый, ухоженный, но чужой! И он, этот мужчина, отчего-то пытается мне понравится. Это было странно и противоестественно.

Зачем мне его ухаживания? Что я здесь делаю?