Когда тайна раскроется

Желание – сладостное, вызывающее боль, окрыляющее – не покидало его. Он ничего так не хотел, как заняться горячей, страстной любовной игрой с ее восхитительным телом. Но ему претила сама мысль о том, что он может делать это, только выдавая себя за другого.

Именно поэтому после случая с Люком он старался держаться от Элизабет по возможности на расстоянии. И он удвоил усилия, чтобы иметь возможность покинуть Данливи раньше, чем желание быть постоянно рядом с этой женщиной, чьим обществом он наслаждался и к которой начал относиться с восхищением, возьмет верх над доводами разума.

Их никогда не связывало нечто большее, чем сейчас, но даже это должно было скоро кончиться. Мысль о том, что он ее оставит, медленно подтачивала его разум и заставляла постоянно поддерживать максимальную дистанцию, которую он только мог себе позволить, как в физическом, так и в эмоциональном плане.

Чтобы избежать душевных терзаний, которые трудно скрыть, Александр отвернулся и начал раздеваться. Он понял, что удалить Элизабет в такую минуту было бы весьма грубо с его стороны.

– Вода готова, – услышал он позади себя. – Тебе следует поспешить, а то она остынет.

Александр что-то буркнул и закрыл глаза в тщетной попытке взять себя в руки. Черт побери, это испытание потребует всей его решимости, а в подобных вопросах ему ее явно недоставало.

Уже знакомое желание пульсировало в нем волнами, и ему приходилось прилагать все силы, чтобы не накинуться на нее, не раздеть донага, не засунуть в бочку и не присоединиться к ней. В его памяти стали стремительно, словно стрелы, мелькать, ослабляя его решимость, сцены их интимных встреч, ее прекрасное тело, кожа цвета персика и крема. Он должен остановиться… должен подумать о чем-то еще, предпочтительно о неприятном, чтобы направить свои мысли в сторону от этих опасных дорожек.

Пот. Ноющие мускулы. Боль от ежедневной тренировки с полным напряжением тела.

Мысль о том, что он делает в Данливи.

Стивен даже сейчас идет в одиночку к их обычному месту встреч с Люком, чтобы доставить подробности о готовящемся нападении англичан.

Если думать о подобных вещах, это может помочь.

Если бы только он мог думать об этом, а не об Элизабет, о ее прелестных, полных доверия глазах, о ее бархатных руках…

Александр кашлянул и стянул через голову рубашку, оставшись совершенно нагим, если не считать тонких полотняных штанов. Боже, она продолжала изучающе смотреть на него. Он ощущал ее взгляд, даже не оборачиваясь. Стараясь придать голосу по возможности бесстрастный тон, он окликнул ее.

– Я готов, леди. Позаботьтесь о том, чтобы отойти подальше, а то брызги испортят ваше платье.

– Это не важно, милорд. Платье, которое я надела, предназначено для подобных случаев. Оно из тонкой, мягкой ткани и не испортится, если промокнет.

Александр не осмелился взглянуть на нее, чтобы убедиться в ее словах. Нет, избегая ее взгляда, он зашагал прямо к бочке, намереваясь быстро в нее погрузиться, еще быстрее совершить омовение и покинуть комнату, по возможности не принимая никакой помощи с ее стороны. Но до того, как он поднял ногу, Элизабет протянула руку и дотронулась до его руки. От этого прикосновения у него сжалось горло, и он застыл на месте. Простое прикосновение подействовало на него столь же сильно, как если бы Элизабет взмахнула рукой и перед ним выросла бы стена.

– Вы не забыли кое-что, милорд? Сначала надо раздеться.

Черт побери.

Он надеялся, что она этого не заметит, хотя ему следовало бы знать ее лучше. На протяжении последних нескольких недель у леди Элизабет Селкерк обнаружились некоторые недостатки, однако в непредусмотрительности ее нельзя было упрекнуть.

Александр застыл на месте.

– Я решил не представать в чем мать родила при свете дня, чтобы пощадить ваши чувства, леди.

Элизабет слегка улыбнулась:

– Вы не можете показать мне что-либо, что меня поразило бы, мой супруг, поскольку нет ничего, чего бы я уже не видела раньше, и, кстати, с большим удовольствием. – Широко улыбнувшись, она сделала разрешающий жест, протянув ему руку. – Не волнуйтесь, поскольку я полна желания предоставить вам вашу награду.

Стараясь не думать о том, что на него смотрит Элизабет, и о действиях, которые она, очевидно, собирается предпринять, как только он освободится от одежды, Александр стянул штаны и буквально прыгнул в бочку.

Но это не помогло.

Он смог сложить ноги так, чтобы оказаться в воде по пояс, но, поскольку вода была прозрачна, он был хорошо виден. Особенно его возбужденный жезл.

– Не передашь ли мне мыло, Элизабет? – спросил он. – Надо спешить, пока вода не остыла.

– Конечно, – ответила Элизабет.

Ее голос прозвучал слегка хрипло. Но в следующее мгновение, поскольку он почувствовал, как теплая, влажная, покрытая мылом ладонь прошлась по его коже, Элизабет провела по ней более грубой банной тканью. Благодарение Богу, она решила сначала вымыть его плечи и спину, хотя ее прикосновения вызывали невыносимо приятную прохладу в верхней части его позвоночника и в груди. Эти ощущения посылали молнии в жезл между ног и наполняли его тяжелыми волнами тепла.