Когда тело говорит НЕТ: цена скрытого стресса

Как и любой человек, который узнал, что у него рак молочной железы, Мелвин Крю[15] поначалу растерялся, однако решил, что «нет смысла просто лежать и ждать, пока болезнь полностью поглотит тебя». Теперь, спустя несколько лет после мастэктомии, химиотерапии и облучения, он шутит об этом. «По крайней мере, если я вдруг упаду, то уж точно не разобьюсь насмерть, ведь буфера у меня еще остались, хоть и не полностью».

Крю поставили диагноз в 1994 году, когда ему исполнился 51 год, сразу после сложного стрессового периода в его жизни. Стресс был связан в том числе с нарушением им закона о рыболовстве и последовавшим за этим публичным унижением, оскорблениями на работе и давлением со стороны босса. Он и еще десять мужчин рыбачили, сидя в лодке, и он поймал трех рыб. Когда инспекторы рыбнадзора явились к нему домой с обыском, он давал им показания.

«Я и двое других парней взяли вину на себя; остальные отрицали свое участие. Семье было тяжело видеть мое имя в заголовках газет — сотрудники береговой охраны обвиняются в незаконном лове рыбы, и все такое. А когда я вернулся на работу, на один из кораблей береговой охраны, члены экипажа постоянно отпускали на мой счет разные шуточки и едкие замечания… Все на работе твердили мне, что надо было отрицать свою причастность».

Для Мелвина, который всегда гордился своей добросовестностью, такое отношение оказалось двойным стрессом: «Некоторые из коллег говорили, что я слишком серьезно отношусь к своей работе. Они считали, что мне нужно больше отдыхать».

«Вам когда-нибудь казалось, что вы выполняете чужую работу?» — спросил я.

«Да, я всегда делаю что-то помимо своей работы. Возможно, такова моя натура; понимаете, не хочется, чтобы тебя считали неудачником».

«Если люди не выполняют свою часть работы, у вас есть два варианта: первый — сделать ее за них; второй — злиться из-за этого».

«Если ты начинаешь злиться, то только подливаешь масла в огонь. Есть добросовестные сотрудники, и есть те, которые просто плывут по течению. Иногда я по-настоящему злился. Но если ты будешь выплескивать свою злобу, то только создашь в коллективе больше проблем».

Откуда взялась такая гипердобросовестность, стало очевидно, когда я спросил Мелвина о его детстве.

«В вашей семье были теплые отношения?»

«Да. Отец гордился мной и моей сестрой и тем, чего мы добились в жизни. Сестра стала учительницей. А так как отец работал инженером, то я, разумеется, пошел по его стопам. Я получил диплом, и мой отец по-настоящему гордился тем, что я стал авиационным инженером».

«Теплота и любовь не имеют никакого отношения к достижениям: они существуют независимо от этого, поскольку родители эмоционально связаны со своим ребенком. Однако вы говорите о достижениях. Я хотел бы узнать, почему?»

«Ну, мой отец всегда гордился нами».

«Что вы можете сказать о своей матери, каким образом она проявляла к вам свою любовь?»

«Она была не слишком ласковой. Мы любили наших родителей, и я считаю, они, несомненно, дали нам отличное воспитание. Прекрасная семья».

Примерно один процент мужчин болеет раком молочной железы. Они, как и женщины с аналогичным заболеванием, испытывают в своей жизни похожие проблемы с проявлением эмоций. Дэвид Йендл, полицейский из Торонто, перенес четыре вида рака, который был обнаружен у него в почке, в груди и дважды в мочевом пузыре. В детстве он также испытывал недостаток родительского тепла. Дэвид родился в 1936 году. Когда разразилась Вторая мировая война, ему было три года. Его сестра родилась в 1940 году.

«Отец был кладовщиком, а мама работала на фабрике по производству шоколада Cadbury… Я рос в военное время и редко видел родителей. Весь день мамы не было дома, и до ее возвращения мы с сестрой заботились о себе сами».

«Вы, должно быть, имеете в виду, что заботились о своей сестре, будучи совсем маленьким ребенком».

«Да».

По воспоминаниям Дэвида, брак его родителей нельзя было назвать счастливым. «Они не любили друг друга. Каждый был занят чем-то своим. Отец по вечерам ходил с друзьями играть в бильярд. К матери я не испытывал особого уважения. У нее всегда были завышенные ожидания по отношению ко мне. Видимо, я не был примерным учеником. И мама всегда себя переоценивала. Она, как и вся ее семья, принадлежала к рабочему классу, но при этом вечно старалась убедить окружающих в обратном — что мы лучше, чем есть на самом деле. Приходилось соответствовать ее стандартам», — говорит он.

«Когда в детстве вы были расстроены, чувствовали, что вас не понимают окружающие, или испытывали внутреннюю обеспокоенность, с кем вы говорили об этом?»

«Честно говоря, я держал все это в себе. Отца никогда не было рядом, а с матерью я, разумеется, не стал бы это обсуждать, потому что в ответ услышал бы ее коронную фразу: “Все это глупости”. Я никогда не показывал родителям свое недовольство. Это было не принято. Но внутри я сдерживал много гнева».