Когда тело говорит НЕТ: цена скрытого стресса

Богатство или бедность языка определяется многими факторами, но главный среди них — это качество эмоциональных отношений в детстве. Автора ставшей мировой классикой книги «Путешествия Гулливера» нельзя назвать человеком, лишенным литературного таланта. Однако при более пристальном рассмотрении можно заметить, что жизнь и творчество Джонатана Свифта говорят о скудости пережитого эмоционального опыта и непосредственного выражения чувств. Его феноменальные способности в значительной степени сводились к умственному труду и настолько сдержанному саркастическому остроумию, что зачастую неискушенные читатели не понимали его юмора. Как мы уже видели на примере Гилды Раднер, остроумие может быть копинг-стратегией, которая блокирует осознанное восприятие эмоциональной боли, скрывает гнев и помогает получить одобрение окружающих.

Мы можем сделать вывод о том, что Свифта одолевали крайне негативные эмоции, особенно гнев по отношению к женщинам, судя по пассивно-агрессивному стилю его дерзкой сатиры и ряда отрывков с грубым содержанием из его рассказов. Когда Гулливер сталкивается с женской грудью в Бробдингнеге, земле великанов, Свифт описывает это как одно из самых физически отталкивающих ощущений, которые Гулливер когда-либо испытывал. В этой сцене Гулливер наблюдал за кормилицей, которая дала грудь младенцу: «Должен признаться, что никогда в жизни я не испытывал такого отвращения, как при виде этой чудовищной груди… Сосок был размером почти в половину моей головы; его поверхность, как и поверхность всей груди, была настолько испещрена пятнами, прыщами и веснушками, что нельзя было себе представить более тошнотворное зрелище…»[29]

Мы начнем лучше понимать этот отрывок, когда узнаем, что Свифт пережил в младенчестве тяжелую психологическую травму, которую позднее связывал с кормилицей. Отец Свифта, которого также звали Джонатан, умер за семь месяцев до рождения своего первого и единственного сына. Когда Джонатану исполнился всего год, его разлучили с матерью, Абигейл. Он не виделся с ней много лет. В одном из фрагментов своей автобиографии Свифт утверждает, что его похитила нянька, но некоторые биографы считают это «утешительной байкой». Скорее всего, его бросили, поскольку после недолгого воссоединения с матерью она снова от него ушла.

Столкновение Гулливера с этой чудовищной грудью, несомненно, является неотъемлемой частью эмоциональной памяти. Здесь мы видим отчаяние и гнев, которые Джонатан испытал в детстве в связи с неожиданным уходом его матери, которую, в довербальном представлении младенца, необъяснимо заменили отвратительная кормилица и ее мерзкий сосок.

Джонатану было двадцать лет, когда он вновь увидел свою мать; он сам стал инициатором этой встречи. Они не были достаточно близки, но, как это свойственно многим людям, которые подавляют чувства, он идеализировал свои воспоминания о матери. В написанном для нее панегирике он утверждал: «Если дорога в Эдем лежит через благочестие, честность, справедливость и милосердие, то сейчас она в раю».

Гнев по отношению к матери, который Свифт долгое время подавлял, позже выразится не только в женоненавистнических текстах, но и в отношениях с женщинами. Он будет проявлять к ним «холодную, невыразимую ярость» или даже подвергать их физическому насилию. Кроме того, он подавлял свое сексуальное влечение. Его современный биограф Виктория Глендининг пишет: «В отношениях с женщинами, с которыми он сближался, царила вечная эмоциональная мерзлота. Оттепель не наступала никогда, поскольку он не желал рисковать. Никому не было позволено взять над ним власть, которая способна растопить хладнокровие и причинить боль… Единственно возможную эмоциональную отдушину он находил в непродолжительных, безобидных отношениях с бесправными и покорными женщинами»³.

Неприятие Свифтом близких отношений и его глубинный страх эмоционального контакта и уязвимости, которые он испытывал на протяжении всей жизни, — это защитные реакции ребенка, лишенного эмоциональной заботы; ребенка, которому пришлось рано учиться себя защищать. «Создается впечатление, что не было ни одного взрослого человека, которому было дело до Джонатана или к кому он сам был бы небезразличен».

У некоторых очень чувствительных людей может появиться удивительное предвидение, связанное с глубоко скрытыми процессами, происходящими в их теле и разуме. Мы уже видели подобное у виолончелистки Жаклин дю Пре и танцовщицы Джоанн, которая умерла от БАС. Свифт предсказал собственное слабоумие за тринадцать лет до своей смерти, еще будучи в здравом уме. В «Стихах о смерти доктора Свифта» он писал:

Ему недолго до конца;
Бедняга, нет на нем лица!
Круженья в голове, поверьте,
Ему терпеть до самой смерти.
Слабеет память у него,
Уж он не помнит ничего…[30]