Когда темные боги шутят

Видимо, когда-то в этой семье был хороший достаток, раз они могли себе позволить дорогие вещи. Да и настоящие книги ни один рожденный в нищете не купит — беднякам они просто не нужны. Не говоря уж о редком виде шелка для любимой дочурки, по поводу которого все еще выглядящая испуганной мать Лори ответила сразу:

— Да. Мы купили ленту на ее восьмилетие. Полтора месяца назад.

— Почему именно такую? Почему лотэйнийский шелк?

Родители странно переглянулись.

— Вы когда-нибудь жили в Лотэйне? — продолжал допытываться я, нутром чуя, что где-то здесь кроется разгадка, и едва не царапая ногтями стены от нетерпения.

Однако отец девочки отрицательно покачал головой и твердо заявил:

— Мы — коренные алторийцы, господин маг, и никогда не покидали Верль. И наша Лори… как и остальные трое деток… родилась здесь.

От такого ответа я на мгновение растерялся, потому что был твердо уверен… да что там: я совершенно точно знал, что не мог ошибиться! Лори не дала бы мне подсказку, если бы тут не была замешана лента. И когда я уже подумал, что ее отец мне нагло солгал, его супруга неожиданно добавила:

— Вообще-то моя мать была родом из Лотэйна, господин маг. Но прожила почти всю жизнь здесь, в Верле.

— Правда? — совершенно искренне озадачился муж. — А я почему об этом в первый раз слышу?

— Она не любила об этом говорить: в Лотэйне ей пришлось тяжело, — извиняюще пояснила мама девочки. — Ты просто забыл, дорогой.

— Мать? — нетерпеливо перебил ее я. — Как мне с ней поговорить?

— Никак, господин маг, — потупилась женщина. — Она умерла два года назад. А полгода назад и отца не стало. Простите. Не думаю, что они могли бы вам помочь.

Так. А вот это уже плохо… где ж мне теперь свидетелей искать?

— Почему ваша мать переехала в Алторию? — спросил я, напряженно размышляя.

— Ну… дед когда-то разводил скот на продажу — в Лотэйне этим многие промышляют. И наша семья жила в достатке. Довольно, насколько мне известно, долго. Однако потом пришел коровий мор, и от поголовья почти ничего не осталось. Мама рассказывала, что дедушка много сил вложил в это дело и еще больше средств потратил, пытаясь восстановить то, что потерял. Даже влез в долги, надеясь вырастить новое стадо. Но мор пришел в наши земли повторно, все дедушкины сбережения пропали, животные снова погибли, и он не смог рассчитаться с долгами. А потом заболел и слег сам, после чего дела в семье пошли совсем плохо…

— Так ваша мать бежала сюда от долгов? — нахмурился я.

— Да. Когда дедушка умер, то мама с бабушкой, оставшись без кормильца, не смогли выплатить взятую им ссуду, хотя продали почти все имущество. А когда продавать стало нечего, они взяли то, что осталось, и… прошу, не осуждайте их, господин маг. Они и так потеряли почти все. А дедушка просто не пережил позора.

Я задумчиво прикусил губу.

— Я не осуждаю. Но очень хочу понять… сколько лет было вашей матери, когда она сбежала?

— Я не знаю, — внезапно растерялась хозяйка дома. — Может быть, восемнадцать… или двадцать… честно говоря, я просто не помню.

— Но вы сами, сударыня, родились уже здесь?

— Да, — кивнула она. — Мама встретила отца в Триголе. Это…

— Городок на берегу Белого моря[17], я знаю, — нетерпеливо перебил я. — Недалеко от устья Ирассы.

— Так и есть, господин: Триголь стоит на самом побережье. Там они и встретились. А через несколько лет переехали в Верль, потому что тут гораздо тише и намного спокойнее, чем в большом портовом городе…

— Я понял. Дальше!

Женщина удивленно на меня посмотрела:

— А дальше все, господин маг… они прожили тут всю оставшуюся жизнь и, насколько я помню, никогда отсюда не уезжали. Мама плела кружева для богатых леди, отец работал где придется…

— Вы знакомы с Алеком Дроуди, сударыня? — снова перебил я ее.

— Нет, господин маг.

— А вы? — вопросительно обернулся я к мужу.

— Нет. Хотя, возможно, что-то и слышал… его имя вроде бы носит какая-то фабрика на том берегу Ирзы?

— Вы его видели? Говорили с ним? Может, работали на него?

Мужчина невесело усмехнулся.

— Я простой плотник, господин маг. И ничему иному не обучен. Вообще этого Дроуди в глаза не видел. Слышал только, что чудак он порядочный. Но чтобы лично… нет. Я его не знал.

— Хорошо, — протянул я. Эх, Йена бы сюда… он бы точно сумел задать правильные вопросы. — А с отцом-настоятелем Нилом вы не были знакомы? Вы часто посещаете храм? Молитесь? Спрашиваете у жрецов совета?

Оба родителя тут же виновато опустили взор, словно я уличил их в чем-то неприличном.

— Чтобы о чем-то просить богов, нужно что-то отдать взамен, — очень тихо уронила мама Лори. — А мы небогатые люди. Все, что у нас есть, это наши дети. Я только за них и ходила помолиться владычице Ферзе. Последний раз — восемь лет назад.

— Я захожу иногда, — пожал плечами ее супруг. — Оставляю Абосу и Лейбсу по монетке, когда есть. Отца Нила, конечно же, видел, но чтоб прямо к нему обращаться… нет, господин маг. Я бы не осмелился. А почему вы спрашиваете?

— Скажите, сударыня, а ваши родители могли знать этих людей? — предпочел не услышать вопроса я.