Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Однако начало было не особенно многообещающим: на частном показе фильма для руководства Atlantic Records Ахмет Эртегун задремал. Реакция носила одинаково сомнамбулический характер повсюду. Премьера состоялась 20 октября 1976 года в Нью-Йорке, и среди гостей появились Мик Джаггер и Линда Ронштадт, а критики единогласно обругали получившийся фильм. То же самое произошло и две недели спустя в Британии, где было организовано две премьеры: в Бирмингеме и Лондоне. Фильм появился на экранах как раз тогда, когда Sex Pistols выпустили свой катастрофический дебютный сингл ‘Anarchy in the UK’— тем самым обозначив рождение панк-рока, нового музыкального «движения», по сути своей противоречащего группам вроде Zeppelin, — и невозможно было выбрать момент хуже. Этот фильм, с его мешаниной несвязных закулисных сцен (как правило, показывавших Гранта, разглагольствовавшего о том, как пиратские продажи «обворовывают Led Zeppelin» или каких-нибудь других непростительных преступлениях), живой записи (нескольких неровных, хотя и периодически опьяняющих выступлений) и «фантастических эпизодов» (широко порицаемых как потворство группы своим желаниям, очевидно, не имеющее никакой связи с реальностью), не только заставил Led Zeppelin казаться устаревшими, он сделал их одной из первых серьезных жертв панковского подхода «отрицания прошлого». На британском телевидении вокалист Pistols Джонни Роттен жаловался, что он «заснул» во время просмотра фильма, называя группу «динозаврами». Почувствовав общую тенденцию, Пол Симонон из The Clash заявил: «Мне не надо слушать Led Zeppelin. Одного взгляда на обложки их альбомов мне достаточно, чтобы почувствовать тошноту». Более сильный урон по будущему фильма был нанесен, когда в американском Rolling Stone критик Дэйв Марш охарактеризовал его как «дань их алчности и опрометчивости. В то время как музыка Zeppelin остается заслуживающей уважения (даже если их лучшие песни уже позади), их самовосприятие достойно лишь презрения».

Даже выпущенный одновременно двойной живой альбом стал объектом осуждения, не выдержав сравнения со многими отличными бутлегами Zeppelin, которые уже существовали. Как всегда, Пейдж стойко защищал группу от такой критики, настаивая на том, что он считает фильм «успешным, поскольку он является застывшим отображением той ночи». Он признавал, однако, что в альбом-саундтрек вошел «не самый лучший живой материал, которым мы располагали, но этот материал был на пленке, поэтому нам пришлось использовать его. Так что, понимаете, это не было Волшебным Концертом. Но не было и слабым. Это был что ни на есть средненький концерт».

Бонзо справлялся с ситуацией по-своему. Когда его десятилетний сын Джейсон вышел и сыграл на ударных на вечеринке после премьеры в Бирмингеме, Джон гордо наслаждался спонтанными аплодисментами, которые вызвало выступление мальчика. Однако, когда ди-джей клуба оборвал его, пошутив: «Если ты думаешь, что настолько хорош, сыграй-ка нам это!» — и включив ‘Let There Be Drums’Сэнди Нельсона, глаза Бонэма налились яростью, он подбежал и ударил того по лицу. По словам Дэвида Хэдли, бывшего свидетелем этого, несчастного ди-джея потом «сбросили в канал» несколько «здоровых парней».

Питер Грант был столь же безжалостен к рассеянному фотографу на лондонской премьере в Ковент-Гардене, среди гостей которой были Пол и Линда Маккартни, Линдси Де Пол, Лайонел Барт и Джо Страммер. Фотограф был одним из многих щелкавших затвором гостей, вспоминает Пейдж, «и Питер сказал: „Что ты там делаешь? Змея воздушного запускаешь или что?“ Затем кто-то схватил парня и выкинул его с балкона второго этажа на машину! Тем временем мы там снимали девочек — и бог его знает, чем еще занимались, — а вокруг происходили такие вещи».

Когда журнал Sounds опубликовал шуточную заметку об этой вечеринке в колонке сплетен «Треп», снабдив ее картинкой, изображавшей пожилую бродячую артистку, с подписью, остроумно намекавшей на мать Питера Гранта, Грант вполне предсказуемо не разглядел юмора — и не в последнюю очередь потому, что его настоящая мать умерла после серьезной болезни незадолго до этого. Вместо того, чтобы дать пиарщику группы задание выразить его недовольство, он по обыкновению решил взять дело в свои руки, однажды поздним вечером позвонив редактору журнала Алану Льюису. Это стало первым серьезным ударом, ознаменовавшим начало все более капризного периода во взаимоотношениях группы с изданием, до той поры бывшим одним из их самых преданных сторонников в Британии.