Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Пропасть, которая пролегла теперь между Джимми Пейджем и Робертом Плантом, впервые открылась всему миру на катастрофическом юбилейном концерте Atlantic, когда Плант, как теперь широко известно, отказался петь ‘Stairway to Heaven’, позже под огромным давлением изменив свое решение. Его отказ продемонстрировал ту духовную борьбу, что с годами разразилась между авторами песни. Во время тура в поддержку альбома Outrider, состоявшегося за год до этого, Джимми заканчивал каждый концерт инструментальной версией ‘Stairway to Heaven’, которую в отсутствие Роберта («Единственного певца, с которым я когда-либо сыграю ее») неизменно и довольно трогательно исполняли зрители — и пели для него так нежно, словно сами написали ее слова. Плант, проведший восьмидесятые в попытках откреститься от собственного старого имиджа самопровозглашенного «золотого бога», все менее желал, чтобы его имя ассоциировали с этой песней и всем подобным, чтобы представлять пост-панк. Когда вечером накануне концерта Atlantic он позвонил Пейджу и сказал, что не хочет исполнять ее на предстоящем шоу, у обеих сторон это вызвало негодование и горечь.

«Что ж, это было ужасно, — нахмурился Пейдж, когда я затронул эту тему в разговоре с ним по прошествии более чем десяти лет. — [Роберт] приехал в Нью-Йорк вместе со мной, [Джейсоном] Бонэмом и Джонси. Там, на репетиции, он запел ‘Over the Hills and Far Away’ — и она звучала действительно блестяще, правда. Потом мы отрепетировали ‘Stairway…’, и она тоже звучала превосходно. Затем, вечером накануне концерта, он позвонил мне и сказал: „Я не буду ее петь“. Я спросил: „О чем ты говоришь? Ты не будешь петь ‘Stairway…’? Ведь как раз ее все и ожидают услышать!“ Он ответил: „Я не хочу ее петь“».

Объяснил ли Роберт, почему он не хотел исполнять эту песню? «О, знаете, он сказал что-то вроде: „Я написал ее, когда был молодым, и теперь считаю неверным петь ее. Я больше не чувствую текста“. Я подумал — что он делает? В чем на самом деле проблема? Честно говоря, той ночью я практически не сомкнул глаз. Мне и так было нехорошо из-за смены часовых поясов, ведь в Англии у меня только что родился сын, и я уехал оттуда всего через несколько дней. Я и правда был на кураже от этого, понимаете, на девятом небе после рождения ребенка. И вдруг меня швырнули на землю! И я почувствовал — что же, черт возьми, я тут делаю? В конце концов он сказал: „Хорошо, я спою ее, но больше никогда не буду ее исполнять!“ Я подумал: „Боже, да зачем все это?“ [Где] тот дух, благодаря которому нас там ждали? Мне это было не нужно. К сожалению, к тому времени, когда мы вышли на сцену — с опозданием примерно на три часа, — я просто полностью перегорел. Это было печально, потому что как раз после того выступления я должен был отправиться в сольный тур, а люди посмотрели концерт [по телевидению] и стали думать: „Хм, он больше не может играть“. Это был единственный раз, когда я понял это. Но понял по-настоящему. Я просто подумал — это юбилей, давайте просто хорошо проведем время. Не будем ограничивать себя. У Роберта, возможно, были совершенно обоснованные и убедительные причины на все это, но… Я не знаю».

Как только выдался удобный момент, всего через несколько месяцев после этого разговора, я оказался с Робертом Плантом, и вместе мы слушали ‘Stairway to Heaven’. Мы сидели в подвале Momo, одного из его любимых лондонских ресторанов, готовясь к съемке интервью для очередного промо-сета, и он сам включил этот диск. Однако не Led Zeppelin, а Долли Партон, которая записала прекрасную кантри-версию песни. «Что думаете?» — спросил он. «Мне она действительно нравится, — ответил я. — Она правда очень хороша». Он кивнул. «Да, хотя я и не особенно горжусь этой песней…»

Почему так? — поинтересовался я. Возможно потому, что она дает неверное представление о том, кем сейчас является Роберт Плант? «О, нет, — улыбнулся он. — Нет-нет. Это я прошел несколько лет назад. Нет, песня великолепна. Она просто не соответствует мне. С ней мой прицел сбился. Девяносто девять процентов остальной музыки, которую я сочинил с Zeppelin, точно попало в цель». Он заметил, что в качестве сольного исполнителя он по-прежнему выступает «с потрясающей, ошеломляющей версией ‘Celebration Day’. Также есть версия ‘Four Sticks’, совершенно отличающаяся от того, что мы делали с Джимми. Она правда классная, скатывается во все эти маленькие пассажи. Мы исполняем и версию ‘In the Light’, такой туманной, ведь она написана под кайфом…»